Горны Империи
Шрифт:
– Ну, а чего?.. – сбавил тон Денис.
– Это не спектакль, – покачал головой Муромцев. – О, небо, началось.
Денис жадно уставился вперед. Конные лавы, гарцуя, потекли с боков пешего строя вперед. Кто-то истошно орал в мегофон:
– Уберите фрицев! Фрицев уберите, вы что, очумели?!
– Идиоты, и правда, что они делают… – пробормотал Муромцев, вытаскивая откуда-то трубку рации. – Муромцев!!! Да! Почему…
Дальше Денис не слушал. Он приоткрыл дверь и боком бесшумно выскользнул из машины, наводя фотоаппарат.
На площади творилось невообразимое. Чем-то это напоминало, как ни странно, «стенку» – кулачный бой на двадцатое июля, например. Денис
Пешие щитами и разрядниками теснили толпу обратно. Конные обтекали ее – точнее, только казаки, черно-алый строй замер и остался на месте. До Дениса только сейчас дошло, какие гул и шум стоят над площадью. И что кругом еще довольно много людей – в основном жавшихся к кустам и стенам домов.
Он успел сделать несколько снимков, когда сообразил, что прямо к нему скачут рысью двое всадников в черно-алом. Мальчишка щелкнул и их – и отшатнулся, его чудом не задело колено кавалериста. Совсем рядом захрапел конь, Денис поднял руку, отстраняясь; колено снова его толкнуло. Молодое, загорелое, синеглазое лицо склонилось ближе. Окованный бронзовой чешуей подбородочный ремень проходил под нижней губой.
– Пайонир! – выкрикнул молодой всадник, удерживая руку своего напарника, который…
Денис изумленно приоткрыл рот; всадник собирался ударить его палашом плашмя!!! Но почти тут же прогремел голос Муромцева:
– Zu stehen! Es ist der Bub aus dem Imperium, es ist der Gast des Landes! Zu stehen, Soldat! [8]
А еще через секунду Денис оказался в руках матери – Валерия Вадимовна обняла сына и рявкнула:
– Убери металлом, козел!!!
Сам же Денис уже в следующую секунду был буквально заброшен на сиденье и сопровожден толчком отцовского колена под зад.
8
Стоять! Это мальчик из Империи, это гость страны! Стоять, солдат! (немецк.)
– Должен сказать, Денис, это было редкостно глупо, – заметил как ни в чем не бывало Муромцев, садясь впереди и закрывая дверь. – Это Черные Гусары, немецкие гвардейцы президента. Не знаю, какой кретин выпустил их для разгона демонстрации… впрочем, я позвонил вовремя. А вот ты рисковал как минимум переломами. Если бы не галстук, мы могли бы и не успеть.
– На месте поговорим, – сказал Третьяков-старший, сбрасывая газеты на пол. – Мы можем ехать, Виктор Анатольевич, а то этот юный следопыт еще чего-нибудь натворит… Кстати, чем вызвано это буйное помешательство около президентского дворца?
– А все тем же, – охотно ответил Муромцев.
«Жигули» тронулись через площадь, и Денис мельком увидел за стеклами вестибюля дворца стоящих людей – они смотрели наружу напряженно, замерли неподвижно.
Ха, подумал мальчишка, а что ни говори, кадры-то получились наверняка! Жаль, он растерялся и не снял скачущих на него гусар!
– Все тем же, – повторил Муромцев. – Политикой Бахурева, в данном конкретном случае – тем, что три дня назад он национализировал «Фрукты-овощи», крупнейшую в республике компанию сельхозпродуктов, а генерального директора… – Муромцев выразительно провел рукой вокруг шеи. – Было за что, он содержал гарем на двадцать мест из несовершеннолетних девочек, отчислял в «фонд развития» по десять процентов заработной платы персонала и привлекал к уборке семи-восьмилетних детей,
– Бред какой-то, – пробормотала Валерия Вадимовна.
Муромцев вздохнул:
– Это и есть самая сложная сторона нашей работы. Если у людей есть копейки, то они в горло вцепятся любому, кто попробует их отнять. И ни за что не поверят сразу, если сказать – я тебе копейки твои на рубли поменяю. Трудней всего не отмыть, одеть, обуть, накормить, это все можно прямо сейчас сделать, даже без нашей помощи, пожалуй, Бахурев справится. Трудней всего людям дать понять: ты – хозяин. Ты сам. Ты – человек, а не раб. Как же тяжело эта вера прорастает… а ее еще и топчут изо всех сил те, кому без рабов – крышка… Ты им все дашь – а они побегут себе властелина выискивать, который этим всем помог бы распорядиться. И найдут, будьте уверены, найду-у-ут… – Муромцев тяжело вздохнул. И горько добавил: – Такой красивый город, такая щедрая страна… И так несчастны люди. А главное – не верят они, что можно жить иначе. Почти никто не верит. Боятся верить… Просто боятся.
Денис слушал Муромцева внимательно, как будто впитывал слова. Новые ощущения переполняли его – и это после короткой, в общем-то, поездки! А что будет дальше?! Как тут жить? Что делать? Как быть? Справится ли отец? Впервые в жизни Денис усомнился в возможностях Третьякова-старшего. Чужая страна. Тут нет его помощников, тут нет телефона, который связывает с управлением ОБХСС по Петрограду… Есть непонятные люди с непонятными взглядами и непонятными желаниями. И даже те, кто вроде бы «хороший», кто защищает закон – даже они готовы без раздумий ударить человека только за то, что тот фотографировал…
Всю жизнь мальчишка твердо знал: за его спиной – Империя. От него нужно лишь быть честным и верным. Империя не бросит, Империя не покинет в беде даже самого маленького и слабого, даже самого старого и вроде бы бесполезного человека. Так не бывает. Но разве бывают девочки, попрошайничающие на вокзале? Виселицы на площади? Роскошный домина – и рядом хибары? Нет. В мире Дениса – нет. Но…
«Это и правда командировка в прошлое, – подумал Денис. – Не только для отца. Для нас всех. Вот оно, прошлое – за окнами, а скоро оно станет еще ближе и встанет и перед тобой, пионер. Глаза в глаза.
Зажмуриться и отступить?! Закричать, что ты ничего не можешь, и бежать?! Так оно этого и ждет, оно бросится следом, как зверь бросается на бегущего. Следом – это значит в Петроград…
Ну, нет…»
…Глядя в окно, Денис ощупал в сумочке пистолет. И стал тихонько насвистывать «Взвейтесь кострами»…
Глава 7
Родовое гнездо
Дом Муромцевых оказался большим двухэтажным зданием, построенным в виде креста посредине аккуратного маленького парка. Над всем нависали лесистые горы хребта Голодный, взбиравшиеся по склонам леса тонули в синеватой дымке испарений. У въезда рядом с черно-желто-белым имперским знаменем развевался узкий черный флаг с белым силуэтом корабля времен Третьей мировой – и, глядя на него, Денис неожиданно вспомнил наконец, какой это Муромцев – да тот самый, дед которого защищал Владивосток от банд и отстоял и его, и остатки флота!!! Вот это да! Денис, чуть выгнувшись, осторожно заглянул сбоку в лицо хозяина дома. Тот сразу повернулся и с улыбкой подмигнул мальчишке, страшно его смутив.