Город бездны
Шрифт:
Анклав, к которому мы направлялись, имел форму сигары и вращался вокруг продольной оси, как и Айдлвилд, что создавало искусственное тяготение. Сестра Амелия называла это местечко Нью-Ванкуверской Каруселью. На грязно-сером ледяном панцире ярко сверкали пятна — следы недавних столкновений. Из невидимых отверстий то и дело беззвучно вырывались ленивые клубы пара, придавая станции сходство с гибридом осьминога и спиральной галактики. Сбоку к причалу прилип огромный космолет, похожий на ската с каймой крошечных сверкающих иллюминаторов по кромке крыльев. Но вот «Стрельников» устремился к ближайшему концу «сигары», и навстречу нам гостеприимно распахнулась змеиная пасть о трех челюстях.
Похоже, мои прежние опасения подтверждались. Я ожидал, что окажусь в мире, который опередил мою планету почти во всех отношениях на несколько веков, и мне останется только хлопать глазами, точно деревенскому олуху, которого занесло в столицу. То, что я наблюдал сейчас, вполне могло происходить в отдаленном прошлом на моей планете… а то и во времена старта Флотилии.
Нас основательно тряхнуло — «Стрельников» ткнулся в причал. Я прихватил свои пожитки — а заодно и то, что конфисковал у Вадима, — и полез наверх, к выходу из корабля.
— Что ж, попрощаемся, — промолвил Квирренбах, высовываясь из очереди ожидающих высадки на Нью-Ванкувер.
— Конечно.
Если он ожидал другого ответа, то ему не повезло.
— Я… заходил проведать Вадима.
— Такая мразь сумеет о себе позаботиться. Надо было выкинуть его из воздушного шлюза, пока была возможность, — я криво улыбнулся. — Правда, он называл себя местной достопримечательностью. Мне бы ужасно не хотелось быть последним, кто ее увидит.
— Вы здесь надолго? То есть, в НВ?
Я не сразу понял, что он говорит о Нью-Ванкувере.
— Нет.
— Значит, сядете на первый «бегемот» и отправитесь на планету?
— Вполне вероятно.
Я посмотрел через плечо туда, где толпа протискивалась через выход. В иллюминатор было видно, как рабочие прилаживают на место кусок обшивки «Стрельникова», которая отвалилась в процессе швартовки.
— Да, я тоже намерен как можно скорее оказаться на планете, — Квирренбах похлопал по своему кейсу, который прижимал к груди, словно ребенка. — Чем скорее я начну работать над моей «Симфонией эпидемии», тем лучше.
— Я уверен, ей обеспечен потрясающий успех.
— Благодарю. А вы? Может быть, я слишком любопытен… но вы уже решили, что будете делать там, внизу?
— О да, кое-что решил.
Уверен, он бы еще долго — и безрезультатно — пытался меня расколоть. Но внезапно в толчее перед нами образовалась разреженная область, и я незамедлительно втиснулся туда. Через пару минут я уже вышел из зоны досягаемости Квирренбаха.
Изнутри Нью-Ванкувер совершенно не походил на хоспис Айдлвилд. Ни искусственного солнца, ни общей атмосферы. Вся конструкция являла собой подобие пчелиного улья, где лепились друг к другу тысячи крошечных замкнутых ячеек, или внутренностей старинного радио. Я даже не надеялся, что Рейвич все еще ошивается где-то неподалеку. В Город Бездны ежедневно отправлялись не менее трех «бегемотов». Не сомневаюсь, что он покинул анклав при первой же возможности.
И все же не стоит терять бдительность.
Оценка Амелии оказалась безошибочной: валюты стоноров, которую я взял с собой, хватило как раз
А теперь сверим часы.
Концентрические циферблаты на часах Вадима позволяли определить время для обеих временных систем Йеллоустоуна — для суток из двадцати шести и двадцати четырех часов. До старта шаттла около двух часов. Я решил прогуляться по НВ, чтобы скоротать время, а заодно разузнать что-нибудь из местных источников информации. Но вскоре выяснилось, что люди, летающие на столь убогом корыте, не должны осквернять станцию своим присутствием. Пассажиры супертемпературников были отделены от нас стенами из бронированного стекла. Я отыскал местечко, присел и, потягивая скверный кофе (кажется, единственная общедоступная услуга), наблюдал за двумя потоками людей, разделенных прозрачной стеной. Место, где я сидел, было грязным проходным вестибюлем. Стулья и столы боролись за пространство с промышленными трубами метровой толщины, которые упирались в потолок и походили на деревья гамадриад. Главные артерии ветвились, изгибались, и вся конструкция подозрительно напоминала кишечник. Трубы беспокойно подрагивали, словно тонкий металл и крошащиеся заклепки чудом выдерживали титаническое давление. Кто-то попытался облагородить интерьер с помощью искусственных лиан, накрученных вокруг труб, но усилиям явно недоставало энтузиазма.
Я бы не сказал, что окружающие выглядели несчастными. Однако почти все расхаживали по вестибюлю с таким видом, словно желали оказаться подальше отсюда, и как можно скорее. Я узнал несколько пассажиров «Стрельникова» и кое-кого из хосписа, но в основном эти люди были мне незнакомы. Сомневаюсь, что все они прибыли из-за пределов системы Эпсилон Эридана. С тем же успехом НВ мог служить перевалочным пунктом для тех, кто перемещался внутри системы. Я даже увидел нескольких напыщенных ультра, щеголяющих причудливыми модификациями своих тел, но куда больше их собратьев находилось по ту сторону стекла.
Я вспомнил ультра, которых видел на борту «Орвието» — экипаж капитана Оркагны и женщину с дырой в животе, которая нас встречала. Кстати, откуда Рейвичу стало известно о нашей засаде? Не выдал ли нас в конечном счете сам Оркагна? Тогда не исключено, что моя посткриогенная амнезия — дело его рук: капитану захотелось сбить меня со следа.
А может, у меня просто началась паранойя.
Вдруг я увидел за стеклом нечто еще более странное, чем пилоты субсветовиков. Если ультра напоминали мертвецов в черном, то эти походили на гробы, поставленные вертикально, которые пробирались сквозь толпу с какой-то зловещей грацией. Впрочем, окружающие не обращали на них никакого внимания — почти никакого, разве что осторожно уступали им дорогу. Я глотнул кофе. Некоторые из этих гробов были снабжены неуклюжими руками-манипуляторами. И в каждом на передней стенке темнело окошко.
— Похоже на паланкины.
Я узнал голос Квирренбаха и не смог удержать тяжкий вздох. Композитор приземлился на соседний стул.
— Ага. Еще не закончили свою симфонию?
Он искусно притворился, что не расслышал.
— Мне рассказывали про эти паланкины. Там внутри люди, их называют герметиками. Они до сих пор ходят с имплантатами и не хотят от них избавляться. Каждый из этих шкафов — маленький замкнутый мирок, который вполне пригоден для путешествий. Как по-вашему, это действительно настолько опасно?