Город-фронт
Шрифт:
Перед рассветом я вернулся в Смольный и встретился с секретарем горкома партии Кузнецовым. Он сообщил, что в районе деревни Скворицы у одного
убитого немецкого офицера в кармане кителя обнаружен подробный план Ленинграда с пояснительной запиской о расположении почти всех партийных и советских учреждений и важнейших предприятий. Алексей Александрович сердито заметил, что все эти сведения почерпнуты из справочника Ленсовета.
На следующий день противник захватил Воронью Г ору в районе Дудергофа.
Там же батарея морских c тотридцаток! — удивился
Нет теперь там никакой батареи, — нервно ответил Г ородецкий. — Моряки-артиллеристы оказались без прикрытия. Отбивались сколько могли и, кажется, все погибли.
С потерей Вороньей Горы, огромной высоты, господствовавшей над всей местностью, возникла непосредственная угроза и Красному Селу, и Пулковским высотам.
Г ородецкий рассказал, что 500-й стрелковый резервный полк не успел занять оборону на Вороньей Горе и под ударами авиации в беспорядке отходит к Пулковским высотам. Шоссе от Дудергофа на Красногвардейск перехвачено танками противника.
После небольшой паузы полковник повернулся ко мне:
Товарищ Бычевский, у вас под руками минеры есть?
К сожалению, нет, задействованы.
Надо снимать откуда-то. Командующий приказал немедленно заминировать открытый стык между сорок второй и восьмой армиями.
— Красное Село действительно под угрозой? — решил уточнить генерал Свиридов.
— Безусловно. Там сейчас только перемешавшиеся части морской пехоты и третьей рабочей дивизии, — ответил Г ородецкий.— Вам приказано совместно с артиллеристами Балтийского флота быть готовыми поставить перед Красным Селом заградительные огни.
В кабинет Г ородецкого вошел работник оперативного отдела. Он доложил, что крупные силы противника атаковали под Красноармейском левофланговый полк 2-й рабочей дивизии и подразделения этого полка откатываются к Пушкинскому шоссе.
Нам не надо было смотреть на карту, чтобы понять, чем это чревато. Красногвардейский узел, может быть, теперь уже отрезан и от Красного Села, и от города Пушкина.
— Сейчас доложу командующему, — всполошился Г ородецкий и моментально исчез, на ходу приказав начальнику связи генерал-майору И.Н. Ковалеву обеспечить для Ворошилова прямую телефонную связь с каждой дивизией.
А через полчаса я уже трясся в машине, держа путь на Красное Село. Вместе со мной туда ехали Н.М. Пилипец и С.И. Лисовский. Минеров пришлось снять с работ на Пулковских высотах. Командир 106-го моторизованного инженерного батальона капитан Евстифеев настолько привык к внезапным перемещениям, что всегда имел на машинах запас мин. Он быстро собрал три взвода и отправил их в указанный район.
В пути повстречали начальника отряда метростроевцев И.Г. Зубкова. Его люди готовили к обороне линию Окружной железной дороги около мясокомбината, проделывая сквозные проходы в насыпи для установки противотанковых орудий.
Может, возьмете меня с собой? — неуверенно попросил он.—Мои ребята уже научились жечь танки.
Жив будешь, останется и на
Местность у Красного Села чуть холмистая, изрезана неглубокими оврагами. В радиусе нескольких километров раскинулись старинные, с екатерининских времен, летние военные лагеря. Тут и там виднелись барачные постройки. В самом городке — крупная бумажная фабрика.
Когда мы подъехали, городок был охвачен пожаром. Немецкая авиация забрасывала его сотнями зажигательных и фугасных бомб. Население кинулось на дорогу к Урицку (Лигово) и Стрельне.
Оставив машину на окраине, мы стали пробираться через горящие кварталы. Около одного из разрушенных домов встретили раненого красноармейца. Он нес на руках окровавленную девочку лет пяти. Русая ее головка поникла, и тоненькие ручки повисли безжизненно. Боец посмотрел на нас одичавшими глазами, замотал головой когда мы вызвались помочь ему, и, шатаясь, побрел дальше.
Мы пересекли горящее Красное Село и выбрались в поле, рассчитывая найти там командный пункт какой-либо части. Казалось, что красносельский рубеж прорван во многих местах. Все видимое пространство клокотало разрывами. То здесь, то там дымились горящие танки.
Саперы Евстифеева уже прошли вперед. Лисовский, глядя в бинокль, деловито считал вражеские танки, ползавшие по обе стороны шоссе. До них было километра полтора. Они то спускались в низины, то снова вылезали на высотки. Тридцать... сорок... шестьдесят... семьдесят...
— Огнеметные есть, — заметил Пилипец.
Действительно, из некоторых танков временами вырывалась струя пламени. Они штурмовали доты.
Нам удалось найти командный пункт одной из рот артиллерийско-пулеметного батальона. Но он уже перестал быть пунктом управления, телефонной связи не имел. Два красноармейца укладывали на носилки тяжелораненого политрука. Командир роты погиб полчаса назад. Рота вела бой, окруженная штурмовыми группами немцев.
Мы поинтересовались, где может быть 3-я рабочая дивизия.
— Должно, там, — прохрипел политрук и с трудом поднял руку, показывая район севернее Красного Села.
Политруку было невмоготу, но он отдавал последние приказания:
— Григорьев... остаешься старшим... До ночи держись... Слышишь, что ли, Григорьев?..
Пулеметчик, к которому обращался политрук, смотрел в амбразуру, не поворачивая головы. Потом закричал красноармейцам:
— Да несите вы его скорей, чего тянете! Не видите, что ли, кончиться может...
— И уже спокойнее, даже мягко: — Слышу, товарищ политрук, слышу.
Сделаем все.
Капитан Евстифеев сам нашел нас.
— Как дела? — спрашиваю его.
Командир батальона не может сказать ничего утешительного. Все его саперы сразу же включились в бой. Группа Королева подорвала три танка, но потеряла семь человек. Расчет Ульянова поджег бутылками две машины и потерял пять человек. В бой вступили тяжелые танки немцев. Малокалиберные пушки из дотов не пробивают их лобовую броню.