Город холодных руин
Шрифт:
Вдобавок к тем пижамным штанам Мариса купила Джериду новую шляпу – такую широкополую, что ее то и дело подхватывал с его головы ветер; но шляпа была стильная и, как ему казалось, придавала внушительности его манерам, сообщала им классность, что ли. В конце концов, ему, новому следователю, только что прибывшему из Виллджамура, нелишне было бы произвести кое на кого впечатление.
Итак, новый город и новое начало.
Перед тем как покинуть Виллджамур, он поговорил с парой достойных доверия коллег из самых верхов инквизиции, чтобы те устроили ему немедленный перевод из столицы куда-нибудь и тут же отправили его туда
Вот почему, когда они с Марисой подъезжали наконец к Виллирену, Джерид был порядком взбешен. По суше они почти все время ехали через тундру; кругом только снег да сухая мерзлая трава, пронзительные птичьи крики в бесконечном небе, стремительные кроваво-красные закаты, жгучие ледяные ветра, злобно дувшие с моря. Слоистые серые облака, которые ложились друг на друга внахлест, постоянно обещая снег, но так и не выполняя своего обещания, – такова была жизнь в этих местах.
Однако только здесь, на дальнем севере, Джерид мог быть уверен в том, что его не отыщут за его недавние подвиги в Виллджамуре, к тому же, как он знал, в Виллирене инквизиция испытывала недостаток в сотрудниках.
Его новое жилье располагалось в самых недрах Старого квартала. Он был удивлен тем, как хорошо жила в Виллирене инквизиция, хотя сам же цинично предположил, что без взяток и небольшого вымогательства такой образ жизни поддерживать вряд ли возможно. Для работы ему предоставили простенький кабинет с каменными стенами, письменным столом, парой стульев, скамьей и камином да еще подборкой книг по джамурскому праву, со вкусом расставленных на небольшой подвесной полке. «Нежилой какой-то», – отметил про себя Джерид, войдя туда впервые. В узкую бойницу виднелся краешек громадного Ониксова Крыла. Эта помпезная пара помещалась совсем рядом со зданием инквизиции, и из-за них ему всегда казалось, будто какая-то доисторическая тварь присела за его окном и вечно пытается взлететь. На фоне крыла и позади него так же вечно шел снег, падая с серых небес на мокрые крыши.
Едва он сел, положив перед собой на стол шляпу, раздался стук в дверь. Как всегда. Но может быть, это помощник, которого Джерид просил прислать ему еще пару дней назад, чтобы тот познакомил его с городом. Надо было разобраться хотя бы в прилегающих окрестностях. Джерид не знал, сколько времени он тут пробудет, но адаптироваться все же стоило. В конце концов, если он хочет произвести впечатление на коллег и начальство, очистив от преступного элемента хотя бы пару улиц, неплохо для начала узнать, где эти улицы расположены.
Громко вздохнув, он встал и пошел к двери.
За ней стояла молодая женщина. Черные, забранные назад волосы, высокий лоб, тонкое бледное лицо и темные губы – что-то в ее внешности выдавало принадлежность скорее к островам, чем к Бореальскому архипелагу. Ей вряд ли было больше тридцати лет, а ее хрупкая фигура терялась под коричневым плащом и толстой простой юбкой. Он понял, что она хорошенькая, хотя сам не был ценителем этой
– Селе Джамура, мисс. Чем могу служить?
– Селе Джамура, следователь, – ответила женщина, поразив его своим неожиданно глубоким голосом. – Дело не в том, чем вы можете помочь мне, а в том, какую помощь могу вам оказать я. Я ваша новая помощница, сэр.
Женщина – помощник инквизитора? Это показалось Джериду сомнительным. Однако он не мог вспомнить ни одного конкретного правила, запрещавшего женщинам службу в инквизиции, хотя, конечно, предпочтение всегда отдавалось мужчинам. Не то чтобы он был против службы женщин в инквизиции в принципе, просто, к добру или к худу, представление об инквизиции как о сугубо мужском общественном институте давно уже вошло в традицию.
– Вы, наверное, ожидали, что вам пришлют мужчину, я понимаю ваше изумление, но я всегда хорошо справлялась со своей работой. Мне сказали, что вы из Виллджамура, великолепный следователь и взяток не берете… А я хочу учиться у лучших из лучших.
Чего еще можно было ожидать от молодости и наивности, кроме подобной лести. Ах, знала бы она, до какой степени не в своей тарелке он себя чувствует и какой у него в душе разлад со всем миром. Черт, да он и самого себя понимает с трудом!
– Пожалуйста, входите, присаживайтесь.
– Спасибо. – Она прошла мимо него, и от нее повеяло ароматом – смесью ванили с мускусом. Шагала она упруго, хотя и с небольшой заминкой, точно оправлялась от хромоты.
Прежде всего он спросил ее имя.
– Нандзи.
– Какое красивое и необычное имя. А я, как вам известно, следователь Румекс Джерид, только что прибыл в ваш город. В инквизиции Виллджамура прослужил сто восемьдесят лет и много разного повидал за это время.
Мысль о том, что кто-то хочет у него учиться, быстро пришлась ему по нутру. Она придавала новое содержание обычным повседневным делам и процедурам, и он скоро думать забыл о том, что она – это она.
– Хороший следователь, – продолжал Джерид, – никогда не стоит на месте. Он никогда не принимает то, что ему удалось узнать, за истину в последней инстанции. Так и во всем в жизни. Те из нас, кто готов принимать новое, живут дольше, те, кто нет… остаются гнить в забвении.
Она кивнула, достала небольшой блокнот и принялась записывать. Так продолжалось минут пятнадцать: он делился с ней мудростью, накопленной за долгие годы службы, а она записывала детали, которые могли пригодиться, а могли и не пригодиться им впоследствии. Но сообщить их все равно было нужно, хотя бы для того, чтобы Джерид мог наконец выговориться и частично привести в порядок свой внутренний мир.
Нандзи начинала нравиться Джериду все больше и больше. Он рассказал ей о том, что обещало стать его первым делом в этом новом городе, – о визите в его квартиру альбиноса-командующего и об исчезновении солдата. Она выслушала его молча.
– Больше всего мне нужен сейчас человек, хорошо знающий город, – признался Джерид. – Вы с этим справитесь?
– Я сама живу здесь всего несколько лет, – поведала Нандзи, – но за это время в городе не осталось ни одного закоулка, ни одного камня в мостовой, ни одного угла и ни одного клочка паутины, в который я не заглядывала бы.