Город холодных руин
Шрифт:
Когда она упала плашмя, не вынеся пытки, волна фиолетового света вырвалась из ее нутра и горизонтально распространилась по всему залу.
Ударная сила волны швырнула всех на пол, вырвав из рук Бринда щит. Он пополз за ним.
Битва закипела всерьез, когда все гражданские отползли к дальней стене и гвардейцы получили возможность выстроить живую преграду между ними и врагом. Неприятелей набралось уже не менее семидесяти, и все новые продолжали вваливаться в комнату десятками. Их оказалось больше, чем предполагал Бринд, но не то чтобы слишком уж много.
Он
Под прикрытием металлического панциря гвардейцы двинулись вперед.
Воланд пришел в отчаяние при виде новой партии раненых. Им и так уже давно владело чувство, будто он латает живых мертвецов.
За последние два дня он спал в общей сложности часов восемь, не больше. Неблагодарная работа, бесцельное существование. Стоило освободить кровать от одного тела, как на ней уже оказывались два новых. Он то и дело притрагивался рукой к своему взрывающемуся ошейнику, но, похоже, его действительно невозможно было снять.
И вот наконец-то спокойная минута: можно попить воды и отдышаться. Он сидел в комнате для персонала временного госпиталя, крохотном закутке, где при свете одной-единственной лампы можно было разглядеть на столе несколько чашек и сухих корок хлеба.
«Где она сейчас?» – подумал он.
Лампа внезапно погасла, точно ее задули; оставшись в темноте, он устало вздохнул. Вдруг подул ласковый ветерок, знакомый, точно старый друг. Или друзья.
– Воланд, – зазвенели их голоса.
– Мы снова нашли тебя.
– Мы хотим помочь, но у нас плохие новости.
– Очень плохие.
– Очень печальные.
– О, такие печальные.
Воланд встал, различая в темноте расплывчатые очертания их призрачных форм. Итак, маленькие дьяволята снова здесь.
– В чем дело?
– Нандзи оставила нас, Воланд.
– Умерла.
– Мы почувствовали ее смерть, так грустно.
– О, как же грустно.
Новость поразила его, как стрела, попавшая в сердце. Ошеломленный, он сел. Попытался переварить то, что сказали фонои, вертевшиеся у него над головой. От них все поплыло у него перед глазами. Ему стало плохо.
– Что случилось?
Они рассказали ему все.
Он сполз на пол. Вся его жизнь мгновенно утратила смысл, ничего больше не имело значения, и скоро его растерянность сменилась гневом, а затем яростью.
Нандзи. Женщина, которую он обожал, которой однажды уже спас жизнь, которую воссоздал заново, она давно стала его продолжением, частью его самого.
Ее больше нет…
Пропасть внезапно разверзлась в его душе, столь страшная и огромная, что он не знал, как в нее заглянуть. В удушливой тьме не хватало воздуха.
Она умерла из-за этих людей, там, наверху, из-за их свары. Ей не было никакого дела до их жизней, но они заставили ее делать то, что она делала, в наказание
– Нам так жаль, Воланд.
– Пожалуйста, позволь нам помочь.
– Ты был так добр к нам.
– Мы хотим, чтобы тебе стало легче.
Стоя на коленях, он сквозь слезы выдавил «спасибо». Потом заплакал, не стесняясь фоноев, и плакал довольно долго – он не знал сколько. Время начало утрачивать для него всякий смысл, но постепенно гнев помог ему обрести ясность мысли.
Успокоившись, Воланд встал и, пошатываясь, подошел к двери. Распахнув ее, он увидел море раненых, будущих мертвецов.
Это все их вина.
Глава пятидесятая
На рассвете пятого утра Малум курил самокрутку, стоя у разбитого окна и наслаждаясь контрастом между горячим пеплом, который он время от времени стряхивал, и холодным ветром. Он следил за действиями имперских солдат, перешедших в наступление на границе Альтинга и Старого квартала, буферной зоны к востоку от центра города. Дикие крики войны казались такими далекими и нереальными. Серые облака неслись над горизонтом, над вздыбленными сивогривыми волнами. Дым от погребальных костров на окраинах косыми хвостами несло над Виллиреном.
Половицы зашептались под чьими-то шагами, и к нему подошел Джей-Си.
– Босс, к вам тут пришли.
Выходя, он, уже не стесняясь, хрустел битой штукатуркой.
После недолгой паузы он услышал:
– Малум…
Беами. Он сделал еще одну затяжку, спокойно выдохнул. Она его больше не волновала.
– Как ты меня нашла?
– Мне это несложно, – ответила она. – Куда бы ты ни пошел, ты везде оставляешь след.
– И он виден даже сейчас, когда город в таком состоянии? – Он слабо взмахнул рукой в сторону окна, но она промолчала. Именно ее молчание заставило его спросить: – Так какого хрена тебе нужно от меня, Беами?
– Я никогда не отдавала себе отчета в том, как велика на самом деле твоя власть. То есть я, конечно, знала про твои деловые интересы, про отдельные бои, но что столько вооруженных людей…
– Чего тебе надо? – Он не хотел на нее смотреть, чтобы не дать ей ни одного шанса вновь оказать на него влияние.
– Ты не снимешь маску?
Подумав, он ответил:
– Нет.
– Ладно. Видишь ли, я тут сходила в наш дом – я там забыла кое-что, – но он совсем пуст. Куда ты перенес все наши вещи?
– Не наши, а мои.
– Да ладно тебе…
– Какое отношение к тебе имеет моя собственность? – Ему все-таки пришлось повернуться к ней лицом, и он увидел черный капюшон, под которым угадывались лишь очертания ее лица. Вся ее одежда была черной и плотно прилегала к телу, и, судя по состоянию ее костюма, эта женщина побывала на войне. Он не знал, что и думать.
За ее спиной в дверях стояли его люди, но он жестом отослал их прочь.
– Ты имеешь право ненавидеть меня, – сказала Беами.