Город холодных руин
Шрифт:
Наконец они поравнялись с фигурой, неподвижно лежавшей на земле. Это не Эйр, с облегчением понял Рандур. Это была предводительница пришельцев, та самая, кого он ранил в руку. Помедлив над ее трупом, они решили, что она, скорее всего, истекла кровью в темноте.
Они двинулись дальше, следов становилось все больше, было ясно, что белые люди часто пользовались этой тропой. Тропа тем временем уходила все выше и левее, к верхнему краю утеса.
Там она ныряла в пещеру.
– Будь я проклят, если я туда полезу, – буркнул Мунио.
– Ну и пропади ты пропадом! – Рандур поспешил вслед за Рикой, оставив старого
Мгновение спустя раздался крик:
– Подождите!
Наконец Мунио догнал их, совсем запыхавшись, так быстро ему пришлось бежать. Он проговорил, хватая ртом воздух:
– Не могу же я позволить им разорвать вас на куски.
Рика уже приближалась к входу в пещеру, когда Рандур перехватил рукоять меча поудобнее и настроил свой мозг на убийство, готовясь проявить любую необходимую степень жесткости. Свет фонаря выхватывал из тьмы сталактиты и сталагмиты, так что казалось, будто, куда ни глянь, на них скалили пасти огромные каменные звери. Как они найдут Эйр в этом лабиринте? Поверхности были так обветрены, что казались морщинистыми. Местами камень просел. Они проходили мимо темных зеркал подводных озер и камер, залитых экскрементами летучих мышей. Тропа под их ногами была гладкой. Рандур сообразил, что белокожие пришельцы, должно быть, не просто пользовались этой пещерой для каких-то своих целей, они жили в ней, отсюда полное отсутствие пигмента в их коже.
Постепенно проход сузился, а потом сразу распахнулся в просторную пещеру. Несмотря на отсутствие света, они заметили на противоположной стороне несколько выходов.
– Там, внизу, смотри. – Рика показывала на воду.
Груда металлических объектов на дне подземного озера была едва различима во тьме, на берегу лежало недвижное тело. Сердце Рандура пропустило пару ударов. Они осторожно спустились вниз, вовремя заметив ступени в скале, гладкие от времени.
– Эйр! – позвал Рандур, эхо его голоса оказалось странно долгим.
Лежа на спине у самого подножия лестницы, девушка подняла руку и провела ею по лицу.
Он бросился к ней и рухнул рядом на колени. Ни крови, ни ран, ничего такого, что указывало бы на то, что ей больно.
– Как ты себя чувствуешь? – выдохнул он.
– Нормально. Голова только немного болит и шея, а так все в порядке.
Он помог ей сесть, девушка уткнулась головой в его плечо. Ее трясло, и он утешал ее, как мог.
Мунио только покивал, глядя на них, и сам сделал несколько шагов сначала в одну сторону, потом в другую, проверяя, не покажутся ли откуда белые. Рандур тоже не мог понять, куда они подевались, пока не взглянул наверх.
– Бор ты мой… – выдохнул он, и Эйр оторвалась от него, чтобы проследить его взгляд.
Свет их факела отражался от множества поверхностей – золотых, серебряных, медных и бронзовых монет и украшений, пряжек, колец и ожерелий. Сокровища были несметными, они простирались перед ними, словно пляж, но не из песка, а из денег. Уходя вниз, он переходил в дно озера, где вода уже заржавела, указывая на то, что все это копилось в ней не одно столетие.
Рандур помог Эйр подняться, и они медленно побрели по берегу озера, поддевая сокровище ногами, пораженные его изобилием.
Мунио,
– Некоторые из них… определенно древние. Отчеканены еще до императоров Гулиона и Халдуна. Смотри-ка, а на этих изображения Гольтанга! Глазам не верю! Никогда в жизни не видел столько богатства, – бормотал он.
– Мое ожерелье, – прошептала Эйр, проводя рукой по своей шее. – Его нет. Наверное, они его украли.
– Они, возможно, и схватили тебя только из-за ожерелья, – предположил Рандур. – Похоже, что эти люди веками сносили сюда побрякушки и никто ничего об этом не знал.
– Тысячелетиями! – Мунио при свете факела Рики изучал монетку. – Вот эта времен Азимута.
Рандур заметил, как старик тайком распихивает по карманам украшения, но решил не встревать.
Казалось невероятным, чтобы целое племя вело какое-то сорочье существование, одержимое всем, что блестит. Как давно они должны были отпасть от мира на поверхности, чтобы превратиться в белесых призраков, способных съесть целую лошадь?
– Поглядите-ка на эти знаки. – Рика поднесла факел ближе к светлому пятну на стене, где совершенно очевидно когда-то стесали камень. – Это надписи, символы или уравнения. Я никогда не занималась этим вопросом специально, но мне кажется, что это может быть язык Матема.
Ломаные линии были нарисованы какой-то удивительно яркой краской, желтой и красной – следы цивилизации, минувшей десятки тысяч лет назад. Нет, эта мысль казалась абсурдной, следы были явно свежими.
– Векторы, – шептала Рика. – Геометрические фигуры, алгебра. Интегральные уравнения… Но поверх всего нацарапаны граффити, как будто…
– Как будто писал маньяк, – закончил Рандур, разглядывая ломаный шрифт. Один из полустертых наборов символов выглядел приблизительно так.
Рандуру показалось, что это похоже на просьбу о помощи, и это нисколько не удивило его: еще бы, как тут не спятить от всей этой математики…
– Так, значит, вот что случилось с этой великой цивилизацией… – протянула Эйр. – А я всегда думала, что их убил недород или еще что-то в этом роде. Не могли же они просто провалиться сквозь землю, преследуя свое сокровище.
Рядом раздался звук, словно кто-то сделал глубокий вдох, и Рандур обернулся в сторону темных выходов из пещеры. Там зажглась пара синих огней, сначала одна, потом две, четыре, пока наконец вспышки не замелькали со стремительной быстротой.
– Они не подойдут к нам – боятся факела. – Рандур бросил на Рику взгляд, точно спрашивая: «Надолго ли его хватит?»
– У меня есть запас серы и извести, а еще спички на случай, если этот потухнет, – сообщила она. – Так что мы в безопасности.
И оба опять повернулись к груде металла и надписям, независимо друг от друга изучая эти находки. Какое-то время они расхаживали между ними, точно патрулировали территорию.
Раздался странный далекий вой, похожий на прерывистое пение. Люди переглянулись, готовясь к бою, но ничего не произошло. Однако в воздухе ощущалось какое-то напряжение, точно кто-то привел в действие реликвию. Звуки сделались непривычными, голоса словно повисали в темноте. Эхо шагов заглохло.