Город холодных руин
Шрифт:
– Моя дорогая… – Воланд взял ее руки в свои. Как она была красива, стройная молодая женщина с влажно блестевшими мокрыми волосами! Грудь у нее была маленькая и нежная, отблески огня добавляли определенности аккуратным чертам ее лица. – У тебя сегодня замечательный улов. Ты воистину удивительная юная леди.
Нандзи всегда с удовольствием выслушивала такие слова, это подтверждало его отношение к ней, а он никогда не уставал говорить ей комплименты.
Сжав его запястья ладонями, Нандзи повела его к дивану, где начала раздевать: на пол упала сначала рубашка, затем штаны. Они жарко
Быстрым движением руки он сбросил с нее полотенце, обнажив ее нижние конечности: две длинные паучьи лапы, которые крепились соединительными волокнами, уходившими в глубину ее тела до пояса. Он пожирал ее жадным взглядом.
Воланд улегся, а она целовала его грудь, ее откровенные эмоции наполняли воздух, вся ее страсть была направлена сейчас только на получение удовольствия. Его пенис затвердел, и она взяла его в рот, но через некоторое время выпустила и оседлала его, две огромные черные лапы с удивительной гибкостью и проворством двигали ее торс. Волоски на ее конечностях были редкими и жесткими, точно щетка, когда он проводил по ним своими ладонями. Она приняла его в себя еще раз, через естественное отверстие; он удивился, когда это случилось впервые, – он думал, что после всех операций у нее просто не осталось таких мест, куда можно было принять мужчину. Ощущение липкости усиливало его удовольствие, она это знала, но первой кончила все-таки именно она, Нандзи: содрогнувшись неудержимой внутренней дрожью, она выпустила из себя шелк. Он тоже продержался недолго и короткими порциями выпустил себя в ее нутро.
Их жидкости смешались, часто из-за этого образовывались пятна. Он поднял с пола ее полотенце, чтобы вытереть их.
Нежная улыбка проступила на ее лице, когда она подползла к нему ближе и легла, положив ладонь ему на живот. Так они лежали, наслаждаясь теплом от камина, их близость нарастала даже в молчании. Они будто вели безмолвный разговор. Он знал, что самки пауков в естественной среде обитания обычно съедают самцов после спаривания, но Нандзи пока не проявляла такого желания, и это его радовало.
Хотя ведь и мне суждено когда-нибудь умереть, так что…
Завтра он займется трупами, которые она принесла. А пока он зажег себе сигариллу и стал расспрашивать ее о том, как прошел ее день.
– Прекрасно, – сказала она. – Этот следователь, он такой забавный. Вечно читает мне мораль, но без малейшего высокомерия. У него это получается даже мило.
– Так ты, значит, решила его не убивать? – Воланд стряхнул пепел с сигариллы в пепельницу, стоявшую на столе, рядом уютно потрескивали дрова в камине.
– Нет, по-моему, он мало что знает о пропавших без вести. Думаю, мне не составило бы труда его убить, но… – Ее голос вдруг стал напряженным. – Но я на самом деле думаю, что он может быть нам полезен, по крайней мере пока. Ведь одно тело, которое я принесла сюда некоторое время назад, принадлежало военному, это может вызвать вопросы.
Она поглядела на него снова, очевидно подозревая, что ее выбор вызовет его недовольство, страх привлечь ненужное внимание.
– Все совершенно верно. – Воланд был и вправду слегка встревожен, но не хотел
– В общем, этот его командующий, ночной гвардеец из Виллджамура, попросил Джерида расследовать это происшествие. Поэтому я думаю, что, оставаясь рядом с ним, я смогу приглядывать за ходом расследования одним глазком, а то и несколькими.
Оба улыбнулись, шутка их позабавила.
– А еще я смогу собирать информацию о передвижениях имперских войск и их сообщениях, – продолжила она. – Это может оказаться полезным. Если война и в самом деле вот-вот начнется, я узнаю об этом первой. Сомневаюсь, что у меня будет такой же свободный доступ к информации, если следователь умрет.
– Кстати, что нового у военных? – Он хотел узнать о начале военных действий как можно раньше, чтобы вовремя убраться из города.
– Ничего. Солдаты заняли порт Ностальжи и Альтинг, чтобы в случае нападения устроить там переднюю линию обороны цитадели. Всех, кого выселили из этих домов, перевезли в новые квартиры в районе Пустошей. А еще они обращаются к населению с просьбой принять участие в войне, так что все больше и больше людей записываются в добровольцы. Но среди них нет бандитов, и это беспокоит военных, ведь именно в бандах опытные бойцы, а их как раз не хватает. Вот к этой информации у меня есть доступ, поэтому необходимо продолжать работу.
– А тебе не кажется, любимая, что ты ищешь причины, чтобы оставить его в живых? – поинтересовался Воланд. Снова затянувшись сигариллой, он встал, надел халат – тот самый, который она сделала ему из своей паутины, – и раздвинул шторы, чтобы взглянуть на улицу. Лунный луч упал ему на лицо. Он повернулся к ней, она молчала.
Лицо Нандзи исказилось от горя.
– Он очень милый, надо признать. И хочет делать добро, а в инквизиции это редкость, да и во всем городе таких немного, остальные только гребут под себя. – Она заговорила со страстью, с новой энергией: – Благодаря его положению я вместе с ним могу проникать в самые запретные места. Кроме того, я могу следить за ходом его расследования и сразу пойму, если дело примет дурной оборот.
– Прибытие новых солдат в город означает, – размеренно заговорил он, – что предстоит кормить еще больше ртов.
– Ты хочешь, чтобы я вышла еще раз сегодня ночью? Я и сама уже подумала о том, что новые солдаты все усложняют.
– Почему бы тебе не пролететь над Скархаузом и Шантиз, просто для верности, и не взглянуть, не попадутся ли там еще отбившиеся от своих, как прошлой ночью? Но не сейчас; ветер сегодня слишком сильный, да и мяса у нас пока в достатке.
– А как же Джерид?
– Его пока оставь, раз он дает нам доступ к информации. Следует поберечь того, кто может быть нам полезен, но я советую тебе держаться к нему поближе и следить за каждым его шагом. Так у него не возникнет лишних подозрений. – Воланд вернулся в постель.
– Понимаю. – Нандзи, свернувшись клубочком, прижалась к его груди, тепло от огня в камине добавляло прелести моменту. Он чувствовал, как ее паучьи волоски щетинятся возле его ноги.
– Люблю, когда твои усы пахнут табаком. Почему-то от этого запаха я чувствую себя в безопасности.