Город на берегу неба

Монакова Юлия

— Оторвались, — Оля счастливо улыбалась, пытаясь отдышаться и упираясь ладонями в колени. — Рус, мы оторвались! Ура!!!

— Поздравляю, — выдохнул он, улыбаясь ей в ответ и невольно заражаясь её радостью. То ещё приключеньице, конечно… — У меня здесь байк неподалёку. Куда тебя отвезти? Лейла сказала про какое-то “ваше” место.

— Угу, это Бейкер-Бич, — кивнула она. — Если подбросишь — буду тебе ужасно благодарна.

Тут только Рус сообразил, что в спешке Оля покинула бар прямо в сценическом костюме. Конечно, и коротенькая юбочка, и жилетка, и шляпа очень ей шли, но…

для поездок на мотоцикле всё же не слишком годились. Сейчас Оля была разгорячена после быстрого бега, но очень скоро должна была почувствовать дискомфорт, ночи в Сан-Франциско отличались весьма низкими температурами.

— Вот, держи, — ни секунды не раздумывая, он стянул через голову свой свитер. — Надень, а то задубеешь, пока едем.

Оля широко распахнула глаза, изучая его торс, обтянутый белой футболкой.

— А как же ты?

— Да уж не сдохну как-нибудь, я всё же мальчик, — усмехнулся он. — Можешь покрепче меня обнять, чтобы было теплее.

Она и обняла! Послушно обхватила обеими руками, прижалась к его спине крепко-крепко, действительно искренне намереваясь его согреть… От её прикосновений кровь забурлила так, что замёрзнуть Русу не грозило ни в коем случае.

— Ездила когда-нибудь на мотоцикле? — кашлянув, чтобы скрыть смущение, спросил он. Она помотала головой — он не увидел, но почувствовал лопатками это движение.

— Ну, тогда совет один — просто держись и старайся не дёргаться, не раскачиваться и не прыгать, чтобы не нарушать баланс.

— Хорошо, — пискнула Оля еле слышно, и он понял, что она напугана до смерти.

— Послушай, — развернувшись вполоборота, он постарался вложить в интонации своего голоса как можно больше убедительности и весомости. — У тебя совершенно нет оснований бояться. Я байкер с десятилетним стажем. Верь мне, ладно? Я никогда не причиню тебе боли, не подвергну риску и не сделаю плохо.

— Верю, — глухо отозвалась она. — Тебе — верю.

С каждой минутой становилось всё светлее и как будто холоднее. Туман потихоньку рассеивался, с воды то и дело налетали порывы резкого сырого ветра. Наконец Рус не выдержал.

— Иди ко мне, — позвал он Олю. — Я тебя погрею. Ну и… сам заодно согреюсь.

Она не стала ни спорить, ни возражать — очевидно, и впрямь промёрзла до костей. Тихой мышкой шмыгнула к Русу в объятия, уткнувшись лицом ему в грудь, обхватила руками и замерла, дрожа. Он принялся легонько растирать ей плечи и спину через свитер, пытаясь сосредоточиться на этом занятии, а не на том, чтобы… в общем, Рус искренне надеялся, что, прижимаясь к нему слишком тесно, она ничего не почувствует, иначе ему стало бы по-настоящему неловко. Это ведь не он, это просто естественная реакция мужского организма на близость красивой девушки.

Нос у Оли забавно покраснел, уши тоже были ледяными — Рус накрыл их ладонями и немного пощипал, заставив её улыбнуться.

— Почему это место — “ваше” с Лейлой? — поинтересовался он. — Если, конечно, это не какой-нибудь страшный секрет.

— Ничего секретного. Просто мы познакомились с ней именно на этом пляже, — она легонько пожала плечами. — Я люблю сюда приходить. Бывает, сижу несколько часов подряд… смотрю на мост… его вид

меня успокаивает. Кстати, знаешь, почему он называется именно “воротами”?

— Понятия не имею, — откровенно говоря, Русу было плевать на мост. Только бы стоять вот так с этой девушкой, обнимать её, вдыхать чудесный запах её волос…

— Он как бы “впускает” Тихий океан в залив Сан-Франциско, — пояснила Оля.

— Ах, вон оно что… — он зарылся носом в эти восхитительные кудри, блаженно закрыл глаза.

— А ещё это самый популярный мост среди самоубийц… — невнятно пробормотала она ему в грудь. — Каждый год с него бросается примерно двадцать человек.

— Жуть какая, — его передёрнуло.

— Угу. На мосту даже есть специальная служба спасения, которая отслеживает потенциальных прыгунов.

— Проводит с ними душеспасительные беседы?

— Типа того… После прыжка выжить удается единицам. Всё-таки, высота падения семьдесят пять метров. Если и останешься в живых, течение вынесет тебя в открытый океан, бр-р-р…

Он чуть отстранился, с тревогой взглянул в Олины глаза.

— Ты же никогда не помышляла о том, чтобы…

— Ну что ты, — она усмехнулась, потёрлась щекой о его футболку. — У меня в жизни, конечно, много всякого дерьма случалось, мне часто бывало плохо, но… я никогда даже не думала о том, что хотела бы умереть.

Он расслабленно вздохнул, снова притянул её к себе.

— Хотя с Лейлой мы познакомились как раз в такой момент, когда мне было очень, очень хреново, — тихонько вздохнув, вспомнила Оля. — Деньги заканчивались, срок действия визы истекал, жить было негде, на работу меня, само собой, никуда не брали… Раньше я подрабатывала бэби-ситтером.** Сидела или гуляла с детьми знакомых за восемь долларов в час, а потом… коронавирус, самоизоляция и… вот это вот всё. Я прибежала сюда, на пляж, в полном отчаянии и зарыдала. И тут вдруг услышала насмешливый голос: “Ну-ну, красавица моя, зачем так убиваться?!”

— Это была Лейла? — с улыбкой догадался Рус.

— Это была Лейла. Её… как будто бог мне послал, правда. Словно ангела-хранителя. Уже через полчаса мне вручили ключи от съёмной квартиры и предложили работу в баре…

— Не понимаю ни слова по-русски, но чувствую — речь идёт обо мне! — донеслось до них из тумана.

— Лейла! — к великому сожалению и разочарованию Руса, Оля тут же стремительно вырвалась из кольца его рук и бросилась к подруге, чтобы обнять. — Господи, я чуть с ума не сошла… как ты?

При мягком утреннем свете лицо Лейлы выглядело помятым и усталым, резче обозначились заломы и морщинки на коже, пудра почти осыпалась, выдавая синяки под глазами. Сколько же ей… ему лет? Да уж никак не меньше сорока, с удивлением понял Рус.

— Всё нормально, птичка моя, — голос тоже был усталым, из него исчезли прежняя привычная игривость и кокетливая медлительность. — Держи, вот твоя сумка, одежду и телефон я затолкала туда же. Обувь в пакете.

— Спасибо тебе, милая, — Оля тут же вытащила свои джинсы, свитер и куртку, коротко скомандовала Русу: “Отвернись, я переоденусь”. Лейлу, по всей видимости, она не стеснялась, спокойно принимая её за особу одного с собой пола.