Шрифт:
Город, отделяющий от неба .
"Целую жизнь я с бору по сосенке эти слова собирал..."
А. Розенбаум
"О несчастных и счастливых,
О добре и зле,
О лютой ненависти и святой любви..."
К.
" Прыгаю на метр в высоту, в город, отделяющий от неба"
Е. Солодовников
"А у дельфина
Взрезано брюхо винтом!
Выстрела в спину
Не ожидает никто.
На батарее
Нету снарядов уже.
Надо быстрее
На вираже!"
В. Высоцкий
Большинство персонажей книги являются плодом воображения автора. Схожесть поступков и характеров, а также действий и слов персонажей с чем-либо в реальной действительности является досадным совпадением.
Автор
"Кто родился в день воскресный..." . Артемий Кваснецов. 9 марта 1969 года. Ленинград
Мой одиннадцатый день рождения никто не собирался отмечать. Мама лежала в палате интенсивной терапии, а отец находился в заграничной командировке. Бабушка, которая мамина мама, сутками напролёт сидела в больнице, и я был предоставлен самому себе. Жалеть маму я был не в состоянии, поскольку был занят острой жалостью к самому себе. Мне казалось, что все вокруг меня забыли, и свой день рождения я проведу в тоске и печали. Ни один из моих друзей, прекрасно знавших про мою годовщину, не то что не пришёл в гости, но даже и не позвонил! Соседка баба Катя, приглядывавшая за мной, про мой праздник ничего не знала, потому проведать меня заявилась только к вечеру, чтобы убедиться в съеденности обеда и моей готовности к ужину. Обед, состоявший из невкусных щей из кислой капусты и слипшихся макарон по-флотски, я благополучно скормил коту Фимке. Планы на ужин у нас с котом были точно такие же, благо вишнёвое варенье имелось в избытке, а от сдобного батона оставалась добрая треть. На звук открываемой двери (у соседки имелся ключ, отданный ей моей бабушкой) мы с Фимкой двинулись синхронно, хотя и из разных мест: кот - с кухни, где он дежурил в ожидании новой порции макарон, я - из зала, где выбирал книгу "повзрослее" из большого книжного шкафа. Баба Катя вошла, привычно причитая про "бедную сиротинушку", а потом вдруг внезапно замолчала, словно прислушиваясь к чему-то, и замерла посреди прихожей на несколько секунд. Затем, вместо того, чтобы озаботиться моим ужином, она вдруг молча потрепала меня по голове, сунула ключи в карман замызганного халата и вышла прочь из квартиры, даже не заперев дверь, лишь притворив её. Мы с Фимкой замерли, глядя друг на друга со страхом и удивлением. Дверь тут же отворилась вновь, чуть скрипнув, и через порог в квартиру шагнула Снегурочка! Ну, то есть, конечно же, это была никакая не
– Привет!
– сказала Снегурочка с лёгкой улыбкой и принялась снимать полушубок.
Мы с котом не отводили глаз от незваной гостьи. "Может, это внучка бабы Кати?", - подумал я, цепляясь за остатки здравого смысла.
– Нет, не внучка, - сказала незнакомка, пристраивая дублёнку на вешалку.
"Наверное, это из больницы! Или с маминой работы", - догадался я. "Мама прислала, точно!".
– Мама твоя тут ни при чём, и ты это прекрасно знаешь, - твёрдо заявила гостья, поворачиваясь ко мне.
– Чаем девушку напоишь?
– Д-да..., - выдавил я, и мы отправились на кухню, причём Снегурочка шла так, будто жила у нас давным-давно. По-хозяйски.
Спустя десять минут я сидел и прихлёбывал чай со здоровенным куском торта, глядя на голубую пушистую кофточку гостьи. Снегурочка одной рукой держала чашку с чаем, а второй гладила возлежащего у неё на коленях предателя Фимку. "Юбку с кофтой заманается отстирывать от кошачьей шерсти", - мстительно, но как-то лениво подумал я. Деваха тут же оторвалась от кота и погрозила мне розовым пальчиком. "Торт из-за спины достала, мысли мои читает, а имя своё так и не сказала. Невежливо получается!" - с вызовом проговорил я про себя, глядя на незнакомку исподлобья. Большущий торт на блюде из прозрачного стекла Снегурочка извлекла прямо из воздуха за своей спиной пару минут назад, как только я начал разливать по чашкам свежезаваренный чай. Извлекла, быстро сунула мне его в руки, звонко выкрикнула (именно выкрикнула!): "С днём рождения!" и молниеносно чмокнула меня прямо в нос. Подлую эту атаку я проспал, ошеломлённый увиденным.
– Прямо невежливо! Ты вот, Тёма, со мной даже не поздоровался, - сказала Снегурочка, прервав мои мысли о торте и клюнутом кончике носа.
– Незваный гость хуже татарина!
– ответил я папиными словами. Я всегда начинаю дерзить от растерянности.
– Татары ему помешали! Чего тогда с Камилем Тугушевым дружишь?
– строго спросила незнакомка. Но в зелёных глазах её плясали озорные огоньки.
– Это была фигура речи, - я опять цитировал отца.
– Ага, скажи ещё: "игра слов"!
– последние два слова наглая гостья произнесла, сильно растягивая гласные, потому у неё получилось что-то вроде: "игра ослов".
– Ладно, не буду больше.
Она встала, мягко стряхнув кота на пол, сделала церемонный шаг вбок (я только тогда заметил, что сапожки, которые она так и не сняла, не оставляют на полу мокрых следов) и присела в шутливом книксене.
– Позвольте представиться: Лиза!
– торжественно заявила она и кокетливо поправила шапочку, чуть сбившуюся на бок. И тут вдруг добавила ни с того ни с сего: - Кто родился в день воскресный - получает клад чудесный!
Какой у неё звонкий голос, подумал я. Прямо как отличница у доски.
А "отличница" тем временем пристально меня разглядывала, словно ждала чего-то. Чего она ждала, я догадывался. Игра в "пароль - отзыв", как же! Папа называет это культурным кодом. Надо показать вопрошающему, что ты с ним одной крови ("из одной страты", по-папиному).
– Да читал я этого вашего Уайльда!
– не выдержал я наконец.
– Только торт на клад не похож, да и я не угольщик Петер Мунк.
– Ну, во-первых, Уайльд никакой не мой, да и не он эту историю записал, а Гауф!
– весело произнесла Лиза.
– А на Петера ты похож: такой же недовольный и вечно себя жалеешь.
Тут бы мне и обидеться, но я внезапно понял, что мне очень не нравится слово "записал". А ещё я вспомнил, как в той сказке звали жену Петера. Лизбет. Лиза.
– Значит, клад тебе подавай?
– спросила Лиза сердитым тоном, но глаза у неё были весёлые.
– Ты сама про клад сказала, - сказал я холодно и спокойно, подметив как бы со стороны, как легко я перешёл на "ты" со "взрослой тётенькой".
– Ладно, Ико, будет тебе твой клад!
И тут я растерялся. Хорошо, положим, Снегурочка читает мои мысли, но я и сам не сразу вспомнил своё давнее детское прозвище. Мама рассказала мне как-то, что в возрасте двух лет на меня вдруг напала неудержимая икота. Икал я несколько дней, а когда странный недуг прошёл, родители стали звать меня Икошкой и даже Икошечкой, а позже - просто Ико. Прозвище мне раньше даже нравилось, но это пока я не узнал, откуда оно взялось. А как узнал (это было уже во втором классе), так сильно рассердился и попросил родителей больше меня так не называть. Вот и не называли четыре года...