Город, отделяющий от неба
Шрифт:
– Ладно, сударыня, сейчас выйдите, пожалуй, а я с Варенькой сам пообщаюсь.
– Так ведь она ж...
– Идите!
Выпроводив тётку, доктор Брагинский встал из-за стола и, выдвинув оттуда тяжёлый стул, водрузил его напротив кушетки, на которой сидела Вареник. Усевшись, он посмотрел на девочку и вдруг улыбнулся, как-то особенно тепло и ласково. Вареник этого не ожидала и от неожиданности звонко цокнула языком.
– О!
– подивился доктор.
– Да ты белка у нас!
Вареник, заслышав такое, вдруг заулыбалась смущённо.
– Ну что ж, поговорим с белкой!
– сказал Брагинский и вдруг хлопнул себя ладонями по ляжкам.
– А белка-то говорящая?
– спросил доктор Брагинский, всё так же приятно улыбаясь.
– А то ведь я беличий язык подзабыл уже.
Солдаты Авалона. Тин-Тин. 17
Старенький школьный "ПАЗик", поскрипывая подагрическими сочленениями, не спеша катился к Нижнему Городу. Урок-экскурсия к Ленивым Высотам оказался (или оказалась?) гораздо интереснее, чем Костик мог подумать. В дошкольном возрасте Костик, как и все его сверстники, бредил Ленивыми Высотами. В те годы рассказы о тамошних чудесах ещё не пошли на спад, а блокада всего Юга объединёнными силами военных была просто тотальной. Это потом, с появлением Института и снятием блокады Высо?ты стали доступны для экскурсий, а тогда, десять лет назад, по нарушителям стреляли боевыми! Вон, Лотару Лемке из Пасторской слободы, пытавшемуся было "посмотреть в космос", прострелили правое бедро. Чудом не умер парень, до сих пор хромает, что, впрочем, не помешало ему отхватить себе в жёны полгода назад первую красавицу слободы Катаринку Шмайхель. Вообще-то поговаривали, Катаринка та очень любила другого парня, но тот был родом из Саярска, или Верхнего Города, как его называли с недавних пор. Известно ведь про генетическую несовместимость людей из разных миров, а это значит, что детей у такой пары никогда не будет. Согласие на брак не получишь ни в муниципалитете, ни в комендатуре. Это ведь не Старая Земля ни в одном её варианте - далеко тут не убежишь. Пострадали-пострадали влюблённые, да и разбежались восвояси. Ромео и Джульетта из них не вылупились, как сказал костин друг Пашка Шанин, ехидна злоязыкая. Вот и сейчас Пашка, грубо прерывая костины раздумья, толкнул приятеля в плечо так, что тот чуть не свалился с трясущегося сиденья, и завопил на весь автобус:
– Зацени, пацанва: Серёга проснулся!
Серёгой, а, точнее, Сергеем-из-Риги, а также Блевуном, Бернардом Барфом, Полковником Буэндиа и прочая, прочая, называли гейзер, бьющий безо всякой системы прямо из небольшого озерца в Пьяном лесу. Дорога, по которой ехал сейчас школьный транспорт, как раз и стелилась извилистой лентой мимо Блевуна. Подростки чуть автобус не перевернули, рванув к окнам слева. Зрелище было редкое, да и посмотреть было на что: озерцо исчезло. Вместо него, издавая рвущие перепонки тошнотные желудочные звуки, вздымался на высоту трёхэтажного дома тугой водяной холм. Вода тут же растекалась двумя шумными потоками, текущими по специально выкопанным канавам. Никаких попутных газов гейзер не выделял - вода была кристально чиста и прозрачна, поэтому южная канава наполняла резервуар институтского посёлка, а северная - аналогичную ёмкость Нижнего Города. В Саярске тоже был отдалённо похожий источник, хотя не такой мощный и уж вовсе не шумный, зато действующий более активно. Четыре года назад комендатура разрешила саярцам селиться в Нижнем Городе, а ещё за восемь лет до этого были сняты блокпосты. Тогда же, в 21-м, власти Верхнего Города перестали называть нижних фашистами и предателями. Костик знал и ещё кое-что: контакты властей двух городов завязались гораздо раньше, уже на третий год после Слияния. Откуда мальчишке такое знать? Достаточно иметь родного дядю в комендатуре и пару подвижных внимательных ушей, а ещё уметь сопоставлять услышанное в разное время с увиденным.
Первые три года стреляли и снизу, и особенно сверху. Когда Погружение оказалось Слиянием, саярские учёные в погонах немножко психанули, решив, что нарвались на контрмеры блока НАТО. Это сейчас смешно - какое там НАТО! Протерев глаза, испугались ещё больше: город, раскинувшийся под горой, пестрел флагами со свастикой. Правда, свастика была обратная гитлеровской (оказалось - древний солярный символ), и круг на знамени не белый - жёлтый. И всё равно - стреляли...
Так вот, когда верхним разрешили селиться внизу, костькина мать, прихватив сына
Пока Костик предавался воспоминаниям, автобус въехал в Нижний город, самими жителями именуемый Авалоном...
"Кто родился в день воскресный...". Артемий Кваснецов. 9 марта 1969 года. Ленинград
Из зеркала на меня смотрел лопоухий тощий пацан с вихрастой головой и испуганным взглядом. И чего я сюда припёрся? Ведь разыграла меня Снегурочка вредная! А Лиза тем временем подошла ко мне сзади, звонко цокая своими сапожками. Я не сразу понял, что две "картинки", слуховая и зрительная, упорно не желали склеиваться. Судя по звукам, Снегурочка стояла встала за моей спиной, я даже слышал её дыхание. Но в зеркале кроме меня никого не было! Резко обернувшись, я уткнулся носом во что-то податливо-мягкое и пушистое, не сразу поняв, что это была обтянутая мохнатой кофточкой грудь Лизы. Смущаюсь я быстро и охотно, и ошеломительная приятность девичьего тела просто парализовала меня. Я даже про зеркальный казус забыл. Так и застыл носом в сиську.
– А ты хорош!
– весело сказала Лиза и взяв меня за щёки, чуть отстранила мою голову от себя. Глаза её смеялись.
– Надеюсь, ты меня не за мамку принял?
Я хотел ответить что-то едкое, но язык словно в горло провалился. Собравшись с духом, я опять поднял на Снегурочку глаза и вдруг внезапно понял, что стыдный фокус с грудью она подстроила. Подстроила... зачем? Да, например, чтобы отвлечь меня от мыслей про потерянное отражение! Слушайте, я ведь не только Гауфа читаю. Кто у нас там в зеркалах не отражается? Галлюцинации, допустим. Или... нечисть лесная?
– Почему лесная-то?
– спросила Лиза, и я подумал с облегчением, что никакая она не нечисть. Галлюцинация, точно. И чтения мыслей никакого нет. Я сам себе вообразил все сегодняшние чудеса, для компенсации неудачного дня рождения.
– Тоже вариант!
– задорно сказала Снегурочка и скакнула из прихожки в гостиную, где пробивавшийся между шторами лунный свет стелился по полу серебристой дорожкой.
– Я действительно похожа на галлюцинацию. Обрати внимание на мой профиль в лунном свете!
Лиза вошла в лунную дорожку и встала ко мне боком. Профиль был хорош. Я залюбовался, глядя, как линия высокого лба перетекает в кокетливый носик и пухлые губы. Упрямый подбородок завершал приятную картину. Присмотревшись повнимательней, я понял, что разглядываю тени на стене, отбрасываемые цветами на подоконнике за шторой. Осознав это, я почувствовал такую горечь потери, что даже застонал. Это была боль, которой я не знал до того... боль от упущенного чуда.
– Испугался?
– спросила Лиза. Повернувшись на голос, я увидел, что она смотрит на меня из зеркала. Она была только в зеркале, и больше нигде!
– Глаза нас обманывают, говорят нам не то, что есть на самом деле, - голос Снегурочки звучал печально и тревожно, словно она боялась, что опять растает в тенях.
– Но я не могу пока быть везде. Если ты - это ты, то обязательно меня найдёшь, как бы я не выглядела. Найди меня, Ико! Я устала спать...
Когда через полчаса я приплёлся на кухню, разбитый и деморализованный, то увидел стоящий на столе початый торт на стеклянном блюде...
Мёртвые суши . Генрих Бордин. 2 4 мая 1986 года. Посёлок Прибрежный.