Город падших ангелов

Кассандра Клэр

— Конечно, захотел! — Магнус, понимая, что он почти кричал, приложил усилие, чтобы понизить голос. — Но ты не понимаешь. Ты ничего не получаешь просто так. Цена вечной жизни…

— Магнус, — это была Изабель, спешившая к ним с телефоном в руке. — Магнус, мне нужно поговорить с тобой.

— Изабель. — Обычно, Магнус любил сестру Алека, но в данный момент не особо. — Прекрасная, чудесная Изабель. Не могла бы ты, пожалуйста, уйти? Сейчас не лучшее время.

Изабель перевела взгляд с Магнуса на своего брата, и снова на Магнуса.

— Значит,

ты не хочешь, чтобы я рассказала тебе, что Камилла только что сбежала из Святилища, и моя мать требует, чтобы ты немедленно вернулся в Институт и помог им найти ее?

— Нет, — сказал Магнус. — Я не хочу этого слышать.

— Что ж, очень плохо, — сказала Изабель. — Потому что это правда. Я имею в виду, ты не обязан идти, но…

Остальная часть предложения повисла в воздухе, но Магнус и так знал, о чем она говорила. Если он не приедет, Конклав заподозрит, что он помог Камилле сбежать, и этого он хотел меньше всего. Мариза будет в ярости, что осложнит его отношения с Алеком еще больше. И все же…

— Она сбежала? — спросил Алек. — Никто еще не сбегал из Святилища.

— Ну, — сказала Изабель, — теперь кое-кто сделал это.

Алек сполз ниже на своем стуле.

— Иди, — сказал он. — Это экстренный случай. Просто иди. Мы можем поговорить позже.

— Магнус… — сказала Изабель с сожалением, но в ее голосе была безошибочная срочность.

— Отлично, — Магнус поднялся. — Но, — добавил он, останавливаясь возле стула Алека и наклоняясь ближе к нему, — ты не банален.

Алек покраснел.

— Если ты так считаешь, — пробормотал он.

— Я так считаю, — сказал Магнус, а затем развернулся и последовал за Изабель к выходу.

Снаружи, на опустевшей улице, Саймон прислонился к стене ««Завода»», к обвитому плющом кирпичу и уставился в небо. Огни моста затмили свет звезд, так что все, что он увидел, это полотно черного вельвета. С внезапной яростью он пожелал, чтобы мог вдохнуть прохладный воздух и очистить разум, чтобы мог почувствовать его на лице, коже. На нем была лишь тонкая рубашка, и все же. Он не мог дрожать, и даже воспоминание об этом, казалось, понемногу уходило из его памяти с каждым днем, ускользая, как память о другой жизни.

— Саймон?

Он замер, где стоял. Этот голос, слабый и знакомый, повис, как нить в прохладном воздухе. «Улыбнись». Это было последнее, что она сказала ему.

Но это невозможно. Она была мертва.

— Не взглянешь на меня, Саймон? — ее голос был таким же тихим, как всегда, почти как дыхание. — Я здесь.

Страх сковал ему позвоночник. Он открыл глаза и медленно повернул голову.

Марин стояла в круге света от фонаря на углу бульвара Вернон. На ней было девственно-белое длинное платье. Ее прямые волосы спадали на плечи, сияя желтым в уличном свете. В них все еще было немного грязи. На ее ногах были маленькие белые шлепки. Ее лицо было мертвенно-белым, на скулах были круги румян, а губы накрашены темно-розовым, будто это сделали при

помощи фломастера.

Колени Саймона задрожали. Он сполз по стене, к которой прислонялся, пока не оказался на земле, поджав ноги. Его голова готова была взорваться.

Марин слабо по-девичьи рассмеялась и вышла из круга света. Она подошла к нему и взглянула вниз; ее лицо выражало забаву и удовлетворение.

— Я думала, ты удивишься, — сказала она.

— Ты вампир, — сказал Саймон. — Но… как? Я не делал этого с тобой. Я знаю, что не делал.

Марин покачала головой.

— Это был не ты. Но это было из-за тебя. Они сочли меня твоей девушкой, понимаешь. Они вытащили меня из моей спальни ночью, а затем продержали в клетке весь день. Они сказали мне не беспокоиться, потому что ты придешь за мной. Но ты не пришел. Ты не пришел.

— Я не знал, — голос Саймона надломился. — Я бы пришел, если знал.

Марин смахнула свои светлые волосы назад жестом, который внезапно болезненно напомнил Саймону о Камилле.

— Неважно, — сказала она своим тихим девчачьим голосом. — Когда солнце село, они сказали мне, что я могу выбрать — умереть или жить такой. Вампиршей.

— И ты выбрала это?

— Я не хотела умирать, — выдохнула она. — А теперь я буду красивой и вечно молодой. Я могу всю ночь гулять, и мне не нужно возвращаться домой. И она заботится обо мне.

— О ком ты говоришь? Кто она? Ты имеешь в виду Камиллу? Слушай, Марин, она безумна. Тебе не следует ее слушать. — Саймон поднялся на ноги. — Я могу найти тебе помощь. Найти место, где ты сможешь оставаться. Научить тебя быть вампиром…

— О, Саймон, — она улыбнулась и ее маленькие белые зубки стали явно видны. — Я не думаю, что ты умеешь быть вампиром. Ты не хотел укусить меня, но сделал это. Я помню. Твои глаза стали черными, как у акулы, и ты укусил меня.

— Мне так жаль. Если ты позволишь мне помочь тебе…

— Ты можешь пойти со мной, — сказала она. — Это помогло бы мне.

— Пойти с тобой куда?

Марин оглядела пустую улицу. В своем тонком белом платье она была похожа на привидение. Ветер колыхал его вокруг ее тела, но она явно не ощущала холода.

— Тебя выбрали, — сказала она. — Потому что ты Светоч. Те, кто сделали это со мной, хотят тебя. Но они знают, что теперь у тебя есть Метка. Они не могут добраться до тебя, пока ты не выберешь этого сам. Поэтому я здесь в качестве их посыльного.

Она склонила голову набок, как птица.

— Я, может, и не из тех, кто тебе важен, — сказала она, — но в следующий раз это будут они. Они будут подбираться к людям, которых ты любишь, пока никого не останется, так что ты можешь просто пойти со мной и узнать, чего они хотят.

— Ты знаешь? — спросил Саймон. — Ты знаешь, чего они хотят?

Она помотала головой. Она была такой бледной под светом фонаря, что казалась прозрачной, словно Саймон мог видеть сквозь нее. Как, он полагал, он обычно и делал.