Город потерянных душ
Шрифт:
— Не знаю. Ник на задании. Это опасно. Он может и не вернуться, — ответил Джордан. — Ты приляг. А я, пожалуй, приму душ.
Он направился в ванную, и Майя вздохнула с облегчением. Она-то думала, что здесь одна ванная на этаж.
— Джордан… — начала она, но тот уже закрыл дверь и включил воду.
Майя сбросила обувь и легла на кровать Ника. От темно-синего пледа пахло сосновыми шишками. Она подняла глаза и увидела, что потолок оклеен фотографиями. Один и тот же смеющийся светловолосый мальчишка лет семнадцати. Ник, подумала она. Он выглядел счастливым. А Джордан? Был ли Джордан счастлив
Она протянула руку и взяла с тумбочки фотографию в рамке. Огромные ореховые глаза Джордана сразу приковывали к себе внимание. Они с Майей стояли обнявшись, и, кажется, Джордан собирался поцеловать ее. Волосы Майи выгорели на солнце — то лето было жарким.
Она подумала о Нике. Вернется ли он с задания целым и невредимым? О медленно умирающем Люке, об Аларике и Гретеле, о всех остальных оборотнях из стаи, погибших в войне с Валентином, о Максе и Джейсе… и призналась себе в том, что не верит в возвращение Джейса. И наконец, как ни странно, она подумала о Даниэле, брате, по которому никогда не скорбела, но теперь вдруг обнаружила, что слезы обжигают глаза.
Она вдруг почувствовала, как над ней сгущаются тени. Они потеряли Джейса, Себастьян вернулся, и все шло к худшему. Их ждали смерть и горе. Но… когда она целовалась с Джорданом в машине, ощущение счастья не покидало ее.
Словно в полудреме, она встала, подошла к ванной и открыла дверь. Сквозь матовое стекло душевой был виден силуэт Джордана. Она сняла свитер и выскользнула из джинсов и трусиков. Затем открыла дверь душевой и шагнула внутрь.
Джордан повернулся и убрал с глаз мокрые волосы. Лицо его налилось краской. Майя смотрела на него без стыда. На шее Джордана блестел медальон «Претор Люпуса», по плечам и груди стекала мыльная пена. Он был красив, впрочем, так она считала всегда.
— Майя? — дрогнувшим голосом сказал он. — Ты…
— Тс-с-с! — Она приложила палец к губам и прижалась к нему. — Молчи. Просто поцелуй меня.
Он так и сделал.
— То есть как это Клэри здесь нет? — возмутилась Джослин. Лицо ее побелело. — Откуда ты знаешь, если только что проснулся? Куда она ушла?
Саймон сглотнул. Джослин была для него второй мамой, и она всегда воспринимала его как союзника. Но теперь она смотрела на него как на врага.
— Вчера ночью она прислала мне эсэмэску … — начал Саймон и осекся.
Магнус взмахом руки пригласил его за стол.
— Присаживайся, — сказал он. — Объясни нам, что произошло. Чувствую, твой рассказ будет долгим.
Саймон, вперив глаза в стол, начал рассказывать. Все это время Джослин смотрела на него холодными, как арктическая вода, глазами.
— Ты позволил моей дочери уйти… с Джейсом… в какое-то место, где мы и найти ее не сможем? — спросила она, когда он замолчал.
Саймон не поднимал головы.
— Но я с ней вообще-то на связи, — сказал он, подняв правую руку с кольцом на пальце. — Я с ней утром разговаривал, она сказала, что все нормально.
— Ты не должен был позволить ей уйти!
— Я и не позволял. Но она бы все равно ушла. Я подумал, раз уж ее не остановить, может, это судьба?
— Честно говоря, — сказал Магнус, — я тоже думаю, что ее нельзя было остановить. Клэри делает то, что хочет. —
— Я-то тебе доверяла, Магнус! Как она выбралась из твоего дома?
— Открыла портал.
— Но ты вроде говорил, что есть заклятие…
— Ограждающее от непрошеных гостей, но не замуровывающее друзей. Джослин, твоя дочь неглупа и поступает так, как считает нужным. Тебе ее не остановить. Ее никому не остановить. Кстати, в этом она похожа на тебя.
Саймон подумал, что Магнус, конечно, знал Джослин, когда она едва не погибла во время Восстания, выступив против Валентина.
— Клэри еще мала, — сказала Джослин и повернулась к Саймону: — Так ты с ней говорил? После того как она ушла? С помощью этих… колец?
— Ну да, этим утром… Она сказала, что все хорошо. Что с ней все в порядке.
Эти слова только сильнее разозлили Джослин.
— Верю, что так она и сказала. Но не могу поверить, что ты позволил ей уйти, Саймон. Ты должен был ее остановить.
— Что, связать ее? — возмутился Саймон. — Приковать наручниками к обеденному столу?
— Хотя бы и так. Ты сильнее ее. Я разочарована…
Изабель встала:
— Ну все, хватит! — Она сердито взглянула на Джослин. — Совершенно несправедливо отчитывать Саймона за то, что Клэри самостоятельно приняла такое решение. Допустим, Саймон связал бы ее, как ты хочешь. И что дальше? Ты бы вечно держала ее связанной? Рано или поздно Клэри все равно пришлось бы отпустить, и что потом? Она бы перестала доверять Саймону. А тебе и так уже не доверяет. Если помнишь, потому что ты украла ее память, пытаясь таким образом защитить ее. Может быть, если бы ты не опекала ее так сильно, она бы сейчас лучше понимала, что опасно, а что нет, и не была бы такой безрассудной и скрытной!
Саймон внезапно вспомнил, как Клэри однажды сказала, что Изабель Лайтвуд редко произносит речи, но если все же произносит, то получается у нее очень эффектно.
Губы Джослин побелели.
— Я пойду побуду с Люком, — сказала она. — Саймон, жду от тебя вестей о том, что моя дочь жива и здорова. Отчет — каждые двадцать четыре часа. Иначе и ты, и вы все будете иметь дело с Конклавом и Советом.
И с этими словами она вышла из квартиры, хлопнув дверью с такой силой, что по штукатурке зазмеилась длинная трещина.
Изабель села, но на этот раз рядом с Саймоном. Он молча протянул ей руку, и они сплелись пальцами.
— Ну так что, — спокойно сказал Магнус, наконец нарушив тишину. — Кто готов призвать Азазеля? Для этого нам понадобится уйма свечей.
Джейс и Клэри весь день бродили по улицам, тянувшимся вдоль каналов, вода в которых была от темно-зеленой, почти черной, до мутно-голубой. Они потолкались в толпе туристов на площади Святого Марка, прошли по Мосту Вздохов, выпили по маленькой чашке эспрессо в Caffe Florian. Путаный лабиринт города немного напоминал Клэри Аликанте, хотя там не было венецианской атмосферы, которую она бы назвала «атмосферой элегантного упадка». И здесь не было ни дорог, ни машин — только кривые улочки и многочисленные мосты, изогнутые над каналами.