Город убийц
Шрифт:
Я хмыкнул: хрен они мои люди!
— Нам дать Кратосу твои координаты, Анри? — спросил Эйлиас.
— Нет пока. Придумайте что-нибудь.
На четвертый день Адам сжалился надо мной и включил новости.
— Можно архив посмотреть? — спросил я.
— Нет, — сказал Адам. — Нет у нас архива, связи не было.
Было совершенно очевидно, что врет.
* * *
Илья Руге обладал репутацией самого авторитетного физика на
И вот доктор Руге сидит развалившись на черном кожаном диване в кабинете Даурова, не испытывая ни малейшего трепета от места беседы. Ну, еще бы! Руге — это галактическое светило, известен даже на Центральном Союзе.
Георгий Петрович на минуту представил, что случиться, если он доложит императору что-то типа: «Мы тут решили арестовать Руге, Леонид Аркадьевич…» «Что?» — только и спросит Хазаровский, и разговор на этом закончится.
Так что трепетал, скорее, Дауров. «Чай? Кофе, Илья Михайлович? Всем ли довольны?» Трепетал и с тоской вспоминал о тех древних временах истории Старой Земли, когда такого Руге можно было запросто запихнуть в шарашку, а не обхаживать, как наследного махдийского принца.
Илья Михайлович был щупл, имел пышнейшую копну волос с густой проседью, частично собранную в пучок на затылке и был еще далеко не стар: где-то в возрасте Хазаровского.
Ролик на видеопленке, покрывавшей окно в кабинете начальника СБК, он смотрел уже по третьему разу.
— У нас еще есть запись взрыва астероида в системе Целесто, — сказал Дауров.
— Да, — кивнул Руге. — Я видел. Раз десять. Смотрите, что происходит. Это не один взрыв, это три взрыва, один за другим. Сначала не очень мощный. Потом просто катастрофический: маленький астероид ни с того ни с сего вспыхивает, как сверхновая. И наконец, третий взрыв и единственный, с которым нам все ясно. Термояд обыкновенный. После второго взрыва температура умопомрачительная, так что дейтерий сливается с тритием. И здесь все понятно, кроме того, как совершенно твердый астероид превратился в водород, судя по спектру, а потом дейтерий и тритий.
— Такое впечатление, что кто-то летает по галактике и палит по астероидам из иглы Тракля, — сказал Дауров.
— Ничего похожего, даже близко. Спектр совершенно другой.
И Илья Михаийлович начал объяснять занудно, как школьнику.
— Георгий Петрович, игла Тракля вызывает аннигиляцию вещества, это огромное энерговыделение и поток гамма-квантов. Гамма-кванты и здесь присутствуют во время второго взрыва, но термояду от иглы Тракля взяться неоткуда.
— Ну, вы же назвали причину в своей статье…
— Эта причина вроде призрака Анастасии Павловны. Представляете, что бы было, если бы вы в каком-нибудь своем официальном докладе написали, что на современную внутреннюю политику влияет призрак Анастасии Павловны?
— А что? И ведь влияет в некотором смысле…
— А в буквальном. Понимаете, в буквальном. Кварковый распад — это что-то вроде призрака Анастасии Павловны. Никто его не видел. Думаю, эта мысль пришла еще в сотню голов, но только я решился ее
— А может быть, это дезинтеграция материи на протоны и нейтроны, — процитировал Дауров одного из оппонентов Руге.
— Близкое явление, — заметил ученый. — Ну, призрак отца Гамлета.
— Илья Михайлович, вы готовы заняться этим исследованием?
— Уже занимаемся. Правда, пока на энтузиазме, финансирования-то нет.
— Будет.
Будет, конечно! Хазаровский вообще-то любил финансировать науку, а тут еще явная угроза государственной безопасности. Да завалят их деньгами!
— Илья Михайлович, — продолжил Дауров. — У меня к вам еще одна просьба. Вы хорошо знаете научное сообщество. Не могли бы вы составить список ваших коллег, на Кратосе, на Тессе, на Дарте, Махдийцев и граждан РЦС — всех, кто мог быть причастен к этим взрывам? Кто вообще этим занимался?
— А вот это уже не по моей части, — сказал Руге, вставая.
— Илья Михайлович, а если они сделают это с Кратосом?
Руге поморщился.
— Я вас не уговариваю, не давлю, не угрожаю. Боже упаси! Финансирование у вас будет в любом случае, — сказал Дауров. — Но просто представьте такой взрыв в центре Кириополя. Просто представьте.
— Я подумаю, — буркнул Руге.
И Дауров понял: даже размышлять не будет в этом направлении, табу!
* * *
— Адам, я выполнил ваши условия: память восстановлена, «пианино» убрано. Когда Эжен собирается исполнить свою часть обязательств? Когда мне вернут связь?
В общем-то вопрос был уже не очень актуален, но я сказал то, что должен был сказать, если бы у меня действительно не было кольца.
— Я с ним поговорю, — вздохнул Адам.
Кольцо мне не отдали, зато, наконец, перестали запирать в комнате, что тоже большой прогресс. Я мог болтаться по всей вилле и гулять в нашем очищенном от насекомоядных сорняков саду: еще не реабилитационка, но уже и не блок «F».
Это настолько соответствовало моим целям, что я даже перестал возмущаться отсутствием связи, увлеченно изучая планировку нашего обиталища.
На втором этаже виллы располагались жилые комнаты, в том числе моя. Рядом жил Адам, дальше остальные: Рауль, Берни, Симон, Эжен и Ги. Впрочем, двое последних часто уезжали на базу. Были еще какие-то молодые люди, которых я не знал раньше. И оказалось, что на вилле есть женщины: одна милая стройная брюнетка оказалась женой Симона. Вторая, посветлее и пополнее — женой Эжена.
Я довольно быстро нашел общий язык с обеими, так что рябчики и вино не переводились, только теперь мне не приносили их в комнату. Здесь же на втором этаже, но через стеклянный коридор был тот самый великолепный закатный зал, где обсуждали успехи моей обратной психокоррекции, а на первом этаже имелась общая кухня с огромным окном, столиками, кофемашиной и всем набором остальной кухонной техники. Я обозвал ее «кают-компанией», поскольку все эти удовольствия присутствовали и в номерах, здесь собирались в основном пообщаться.