Город в конце времён

Бир Грег

— Не надо бросаться обвинениями. Вас и так едва здесь терпят, — ответил Бидвелл. — Я, например, никогда не сажал птичек по клеткам.

— И все же, Конан, именно я привнес последний штрих в вашу мизансцену. Без моей помощи он навряд ли бы тут появился.

— Я бы сказал, это вы нуждаетесь в нем, а вовсе не наоборот.

— Не спорю. Его никто не мог изловить… точнее, вплоть до последнего времени он не привлекал к себе внимание охотников. Боюсь, подобная исключительность мистера Айрмонка делает его еще важнее.

Главк сел на стул и каким-то образом умудрился

переплести свои коротенькие, мясистые лодыжки. Ступни его были на удивление крошечными для человека таких внушительных пропорций; узкие туфли отличались необычными квадратными мысками. В целом впечатление было комическим: телесная мощь в сочетании с деликатностью очертаний нижних конечностей — он словно сошел с карикатур Джорджа Крукшенка.

— Какая жалость, что я не захватил с собой табака. А случаем…

Бидвелл покачал головой. Такому персонажу, как Главк, не принято давать больше, чем он заслуживает, к тому же Бидвелл не курил вот уже четыреста лет.

Джек не спал — не мог. Что-то внутри него пыталось сомкнуться с тем, что находилось снаружи. Он сидел на краю раскладушки, зажав простыню скрюченными пальцами, и размышлял о тех существах, которые оказались в осажденной крепости Бидвелла — люди, кошки… еще кто-нибудь?

Кто он, Главк? И, если на то пошло, что представляет собой Даниэль?

Да и я кто такой?

После перетаскивания огромного количества коробок ныли мускулы. Он не привык к тупой физической работе. Джек встал, машинально отряхнул складки на одежде. Да, им всем приходится спать одетыми. А кстати… когда он в последний раз видел сон? Когда приходил визитер? Пару недель тому назад?

Может статься, с этим покончено?

Джек прислушался к мягкому, ровному дыханию Джинни по ту сторону перегородки из книжных коробок. Осторожно заглянул за угол, слегка откинул край рваной простыни, что служила импровизированной занавеской. Девушка лежала, плотно завернувшись в одно из старых одеял, которыми их всех оделил Бидвелл. Наверное, приобрел по случаю на распродаже списанного армейского имущества. Да, но какой армии? После какой войны?

Свернувшись в комочек, поджав колени к груди, Джинни лежала спиной к Джеку. Плечи ее подрагивали. Она грезила.

Спустя минуту Джинни вдруг застыла. Он стоял, полускрытый убогой занавеской, чувствуя, как его восприятие цепляется за колючки ветвей будущего — боль, раздражение, недоумение, — пока не осталось ничего. Так много надежд, и так мало смысла в этих понятиях: сейчас, потом, никогда…

Джинни приподняла веки, слегка повернула голову и моргнула. Дрогнули губы. Джек отпрянул назад и спиной врезался в стену из книжных коробок, но понял, что девушка до сих пор спит. Осторожно, с великим уважением, он склонился над ней, приблизился ухом к ее губам. Где бы она ни была сейчас, что бы ни переживала — что бы ни бормотала на этом языке, от которого изнутри чесался затылок, — она явно была несчастлива. Джек ничем не мог ей помочь — ни здесь, ни там.

— Что случилось? — прошептал он.

Ее глаза смотрели мимо — сквозь него. Брови нахмурились. Английская речь явно давалась

ей с трудом.

— Нас преследуют…

— Кто?

— Не знаю. Мне кажется, они мертвые. Только что прошли его насквозь. С ним кончено…

Девушка задрожала и плотнее подтянула колени. Веки вновь сомкнулись.

Джек обтер ей щеки от слез. Гул нарастал — снаружи, из-под пола, вокруг склада. Он вернулся к себе в закуток и глотнул воды из пластиковой бутылки, которую держал в рюкзачке.

Лег, свернулся калачиком.

Попытался заставить себя спать, грезить, перейти на ту сторону — туда, к Джинни.

А затем, не успев взять себя в руки и остановиться, он подумал о другом, совершенно ином виде действий — о прыжке. Попытка привела к тому, что он врезался в нечто твердое, неподатливое, и даже свалился на пол. Его словно хватили молотом по груди. Мышцы свело судорогой, и юноша откинулся на спину, подергиваясь и обливаясь холодным потом.

Дуралей. И так понятно — все сбито в кучу, раздавлено, оборвано до максимум двух-трех фатумов, врезавшись в то, что Бидвелл именует Терминусом. Джека охватил страх, смешанный с разочарованием.

Он угодил в ловушку, как и все остальные.

Вместе с теми, кого я оставлял позади. От страха, ведущего к прыжкам и забвению. Какого черта я надеюсь на нечто лучшее?

Он привстал, опершись на локоть, и помассировал шею, затем ребра.

Ну да ладно. Как минимум, удалось подтвердить кое-что важное.

Там, за стенами склада, в съежившемся коконе времени, в толще мрака, под хлопьями сыпавшейся сверху золы, он увидел Берка, который окончательно превратился в беспомощный призрак. Пол их квартиры усыпан иглами и шприцами, напоминая лужайку из стальной проволоки, а сквозь не забранные шторами окна вплывает изрезанный домами горизонт, сворачивавшийся рулоном наподобие старого, мятого, изношенного половика.

Сейчас в конце времен имелось два города.

Второй из них — Сиэтл.

— Не получается заснуть? — У входа в закуток стоял Даниэль, сложив руки на груди. — Мучаетесь угрызениями совести, что вам удалось выжить, а другим нет?

Джек обернулся и посмотрел на полнеющего, средних лет мужчину с немного одутловатым лицом — мягкий, пухлый нос, бледно-зеленые глаза. Однако в зрачках читалось нечто странное — дикарская решимость, неуместная на фоне благодушного любопытства, явно привычного выражения для этой физиономии.

— Отнюдь, — пожал плечами Джек. — Не вполне.

— К вашему сведению: Главк сейчас разговаривает с Бидвеллом. Девчонка спит. Печальное зрелище.

— Ее зовут Вирджиния. — Джек решил на время оставить без последствий, что Даниэль нахально заглянул к девушке в «спальню». — А вы что же, снов не видите?

— Сплошная темень — а может, мне просто грезится большая, глубокая пустота. А вам?

Что-то очень, очень неправильное было в этих глазах, откуда как бы выглядывал совсем другой человек. А с другой стороны, как можно быть в этом уверенным? Джек пожал плечами в ответ на собственные мысли. Ну, положим, он появился вместе с Главком… так ведь улетают же птицы от надвигающегося шторма…