Город Звёзд

Хоффман Мэри

— Никогда! — воскликнул Лючиано. — Никогда Арианна не выйдет за ди Кимичи. Здесь, должно быть, какая-то ошибка!

Теперь пришла очередь залиться краской Фалько.

— Почему же это? Наш род — один из старейших в Талии, мы в родстве с герцогами и принцами всего севера страны. Собственно говоря, в шести ее городах законно правят представители моего семейства.

— Достаточная причина для того, чтобы не делать Беллецию седьмым таким городом, — огрызнулся Лючиано. — Пошли, Джорджия. Безумием было приходить сюда. Между нами и ди Кимичи не может быть никаких дел. Ты же видишь, что их не интересует

ничто, кроме обустройства собственного гнезда.

— Подождите! — вскрикнул Фалько, увидев, что Лючиано намерен уйти и увести Джорджию.

Джорджия была расстроена ничуть не меньше обоих юношей. Вспышка Лючиано не оставляла места для сомнений относительно его чувств к Арианне. Это было само по себе достаточно тяжело, но уйти, видя убитое горем лицо Фалько, было еще тяжелее.

— Погодите минутку, — сказала она, кладя руку на локоть Лючиано. Это был первый раз, когда она решилась прикоснуться к нему.

— Я уверена, что у Лючиано и в мыслях не было оскорбить твое семейство, — заговорила она, обращаясь к Фалько, и почувствовала, как мышцы Лючиано напряглись под ее рукой. — И я уверена, что, если речь идет о каком-то недоразумении, оно быстро разъяснится. Однако в любом случае герцогиня обязана выслушать подобное предложение, — обратилась она теперь уже к Лючиано. — Я имею в виду, что, хотя, конечно же, это не мой мир, но, судя по тому, что я узнала о Талии, нельзя просто сказать «убирайся», когда представитель одного благородного семейства просит руки представителя другого.

Джорджия почувствовала, что Лючиано начал понемногу расслабляться.

— Ну-у, пожалуй, что так, — проворчал он.

— И если это может послужить каким-то утешением, — с тревогой в голосе проговорил Фалько, — то не думаю, что он хочет жениться на ней. По-моему, он предпочел бы нашу кузину Франческу — они еще детьми всегда твердили, что, когда вырастут, обязательно поженятся.

Лючиано с горечью рассмеялся.

— Франческа ди Кимичи? Думаю, вы обнаружите, что она уже выдана замуж — в соответствии с планами вашего семейства. Если, конечно, это та самая девушка, которую Ринальдо ди Кимичи выставлял против Арианны на выборах герцогини.

— Ринальдо — мой двоюродный брат, — чопорно произнес Фалько. — Я не очень его люблю, но он принадлежит к моей семье, а родственников мы не выбираем.

— Это верно, — заметила Джорджия. — Никому из нас это не дано. Будь справедлив, Лючиано. От Фалько не зависят ни дела его семьи, ни то, из кого она состоит.

— Но Гаэтано выполнит волю вашего отца, разве не так? — спросил Лючиано.

— Не знаю, — спокойно ответил Фалько. — Я подчиняться ей не намерен, так ведь?

Последовало напряженное молчание, а затем Лючиано вновь, похоже, обрел контроль над собой.

— Я помню, что мы согласились подумать над тем, как можно тебе помочь, — проговорил он наконец. — Не скажу, что я в восторге от этого. Я даже не знаю, возможно ли то, что ты хочешь сделать, и уж наверняка это будет опасно. Тебе придется осознать, что означает вечное расставание с твоей семьей. Не знаю, вполне ли ты себе это представляешь.

— Я мало еще о чем, помимо этого, думал со времени нашей доездки в Белле Винье, — ответил Фалько.

— Думать — это одно, — сказал Лючиано. — На деле всё оказывается гораздо

сложнее.

— У нас с тобой есть одно различие. Ты был заброшен сюда по воле случая, я же делаю свой выбор сознательно.

— Это правда, — сказала Джорджия. — Конечно же, тут есть разница, Люсьен.

— Может быть, — помедлив, ответил Лючиано. — И всё же я хочу, чтобы ты хорошо всё продумал. Это не заклинание, которое можно наложить, а потом снять. Если ты отправишься в мой прежний мир — а мы всё еще не знаем, возможно ли это — для тебя это будет хуже, чем изгнание в другую страну. Вспомни, что я хорошо уже знал Беллецию, прежде чем остаться там навсегда. Ты же попадешь в настолько новый мир, что сейчас, я думаю, ты даже не можешь это представить. Мир, где скорость скачущей галопом лошади считается ничтожной, где ты смог бы пересечь всю Талию за каких-то пару часов, где ты можешь разговаривать с человеком, живущим на другом конце света, — и всё это при помощи машин.

— Но ведь как раз потому, что ваш мир полон подобных чудес — я бы назвал их настоящей магией — я и хочу попасть туда, — воскликнул Фалько. — Если там возможно так много, то они, наверное, и меня смогут привести в порядок.

— Может быть, и смогут, — сказал Лючиано. — А что потом? Вернуться обратно ты не сможешь. Ты останешься там без друзей и без семьи. У меня в Беллеции были уже, по крайней мере, знакомые. Тебе же придется начинать новую жизнь среди совсем чужих людей. И подумай, какую боль это причинит твоей семье. Я знаю, какую оно причинило моей. — Он умолк, не в силах продолжать.

— Для моей семьи лучше будет потерять меня, — сказал Фалько. — Я знаю, что они любят меня. Все, даже мой отец. Но каждый раз, когда он смотрит на меня, я вижу в глазах его жалость, вижу воспоминание о том, каким я когда-то был. Я уже попрощался с Гаэтано, единственным, кто знает о моих намерениях. Это было горькое прощание, но я уже сказал вам, что решение принято. Я хочу, чтобы вы помогли мне перейти в мир Джорджии.

* * *

— Крылатая лошадь? — переспросил герцог Никколо, — Это чепуха. Детские сказки.

— Стал бы я лгать вам, хозяин? — сказал Энрико. — Я видел ее собственными глазами, и такого чудесного жеребенка можно увидеть лишь раз за много лет.

— И в округе Овна, говоришь ты? — Герцог сразу же увидел все вытекающие из этого последствия. Если разойдется слух о дарованном Овну добром предзнаменовании, это изменит всеобщее мнение в их пользу и затруднит сделки с наездниками из других округов. Реморанцы — суеверный народ. Овен, несомненно, будет хранить всё в тайне до последних дней перед началом Скачек.

— Да, родилась она в Овне, но потом ее вместе с матерью отправили в Санта Фину. Там она сейчас и находится, — сказал Энрико.

Герцог Никколо вспомнил накрытого попоной черного жеребенка и чуть слышно выругался. Он сам был в полушаге от этой тайны, и всё же приходится слушать, как этот грязно одетый шпион рассказывает о том, что было под носом у него самого.

— Скажите лишь слово, ваша светлость, и она будет вашей. Вместе со всем счастьем, которое она приносит.

— А ты уверен, что это не подделка? — настойчиво спросил герцог. — Не какие-нибудь птичьи крылья, прицепленные к спине молодой лошадки?