Город Звёзд
Шрифт:
Комплимент явно пришелся братьям по душе, хотя они и восприняли его как добрую шутку.
— Я и сама бы не прочь получше познакомиться с этим городом, — сказала Франческа. — Мой кузен-посол в прошлом году привез меня сюда, чтобы выдать замуж, и я почти не видела Беллецию, за исключением разве что собора и рынка на деревянном мосту. Большую часть времени мне приходилось проводить во дворце мужа, где всё мое общество составляла одна лишь горничная.
— А не ваш муж? — спросил Эгидио, которому было кое-что известно о подоплеке этого брака.
— Нет, — ответила Франческа. — Советник Альбани сразу же уехал на юг, чтобы присматривать за своими виноградниками
Она не стала добавлять, что заставила Ринальдо ди Кимичи пообещать сделать всё для скорейшего расторжения ее брака со старым советником, заявив при этом, что и минуты не останется в Беллеции, если муж не будет убран с ее глаз куда-нибудь подальше. Чистой правдой было то, что у Альбани имелись на юге виноградники. Дохода они практически не приносили из-за болезни, поразившей лозы. Солидное приданое невесты, предложенной ему ди Кимичи, и было главной причиной, по которой старик согласился жениться. А вот освободиться от навязанного ей брака Франческе оказалось намного сложнее, чем она воображала. Альбани был достаточно умен, чтобы не спешить расстаться с уже полученным приданым.
Для семейства ди Кимичи сложилась довольно деликатная ситуация. Франческа поначалу предполагала, что сможет возвратиться в Беллону сразу же после завершения фарса с выборами герцогини, но в полученном от самого герцога Никколо послании было сказано, что до момента расторжения брака ей следует оставаться на месте. Ради сохранения престижа семейства и поддержания видимости, что в Беллецию она прибыла из своих чисто личных соображений.
— Для нас будет истинным удовольствием показать вам и принцу наш город, — сказал Эгидио.
Гаэтано даже в голову не пришло удивиться, каким образом Франческа узнала, что он именно в это время будет проплывать мимо причала и как случилось, что она покинула свой особняк без всякого сопровождения. Ему просто доставляло удовольствие находиться в ее обществе. Так и получилось, что ближайшую пару недель он проводил время с Франческой и братьями Росси, знакомясь с городом — как с воды, так и на суше.
Они посетили острова, где Гаэтано купил Франческе кружева и зеркало, а себе — великолепный новый кинжал. На Бурлеске они полакомились изумительно вкусными пирожными, а на Мерлино побывали в музее стекла. Там Гаэтано осмотрел стеклянную маску и прочел рассказ о том, как принц Реморы танцевал с герцогиней, носившей оригинал этой маски, и как маска разбилась, когда герцогиня случайно поскользнулась. С тех пор в Беллеции все незамужние женщины старше шестнадцати лет стали обязаны носить маски.
— Единственная светлая сторона моего кошмарного замужества, — прошептала Франческа, — состоит в том, что мне ненужно носить маску. Не понимаю, как герцогиня может выдерживать это. Какой смысл быть молодой и красивой, иметь множество чудесных нарядов и драгоценностей, если никому не позволено увидеть твое лицо? Полагаю, что вскоре она выйдет замуж, просто чтобы избавиться от этого кошмара.
Этот разговор заставлял Гаэтано чувствовать себя не в своей тарелке. Он не знал, стоит ли рассказать Франческе о том, для чего он приехал в Беллецию, или о том, что почти каждый вечер, обедая в покоях герцогини, он сидит за столом рядом с нею, видит ее не прикрытое маской лицо и зовет ее Арианной.
— Должно быть, это был брат нашего дедушки, — заметила Франческа, прочитав прикрепленный рядом с маской ярлык.
Эти слова вернули Гаэтано к действительности. И он, и Франческа принадлежали к роду ди Кимичи, это их предок танцевал с той герцогиней. Была ли Арианна ее потомком, Гаэтано не имел ни малейшего
Вопрос в том, сможет ли брак между ним и Арианной положить конец этой вражде?
— Ну нет, сынок, ты уж постарайся удержаться на ней! — громко расхохотавшись, воскликнул Уильям Детридж.
У него и Чезаре был теперь общий секрет — они учили Лючиано ездить верхом. Пытались, во всяком случае. Лючиано отнюдь не был прирожденным наездником и то и дело вылетал из седла. Правда, учебой они занимались на поросшем мягкой травой поле, так что всё ограничивалось синяками и некоторым ущербом для самолюбия. Лючиано не хотел, чтобы Джорджия узнала об этих уроках, так что брать их он решил либо рано утром, либо поздним вечером.
Решение свое Лючиано принял в то утро, когда увидел Чезаре, отправлявшегося на тренировку верхом на неоседланной лошади. Лючиано позавидовал непринужденной посадке мальчика, словно воедино слитого с великолепным Архангелом. И ему всё еще было больно при воспоминании о том, как Джорджия и Чезаре скакали верхом из Санта Фины в то время, как он и Фалько следовали за ними в карете. Даже на три года младший Фалько был до несчастного случая отличным, вне всяких сомнений, наездником.
— Будь я сейчас в двадцать первом столетии, — сказал однажды Лючиано своему приемному отцу, — в следующем году постарался бы получить водительские права. Ну, права, разрешающие самостоятельно управлять самодвижущимися экипажами, о которых я как-то рассказывал. Мой папа даже дал мне пару уроков на автодроме спортивного центра. Теперь всё это ни к чему — у меня даже и велосипеда нет. Могу с равным успехом начать учиться управляться с тальянским транспортом.
Какое-то время Детридж молчал. От Лючиано редко приходилось слышать рассказы о его прошлом, лежавшем в том далеком, полном машин будущем, которое ученому елизаветинских времен трудно было даже вообразить.
— Стало быть, следует тому научиться, — только и произнес он, взяв мальчика в свои медвежьи объятия.
С этого и начались их уроки, в тайну которых они посвятили и Чезаре. Заниматься они начали с седлом, хотя Лючиано страшно хотелось поскорее перейти к езде на неоседланной лошади, взяв за пример для подражания ловкость и искусство Чезаре.
— Не пытайся бегать, прежде чем научишься ходить, — предостерег Чезаре.
— Рысью ехать у меня уже вроде бы получается, — пропыхтел Лючиано, подпрыгивая на спине Дондолы, смирной гнедой кобылы, специально подобранной для этих уроков.
— Не тревожься, — сказал Детридж. — Мы из тебя еще настоящего конника сотворим.
Выйдя в тот день из школы, Джорджия никак не могла решить, что же ей дальше делать. Домой идти не хотелось, потому что там, скорее всего, ее уже ждал Рассел, но и заглянуть в антикварный магазин она, памятуя о его гнусной клевете, тоже не решалась. Она не раз уже задумывалась о том, каким образом ему удалось проведать о ее визитах к мистеру Голдсмиту. Рассудив наконец, что одновременно быть дома и шнырять вокруг магазина Рассел никак не может, она все-таки решила навестить старика.