Город Звёзд
Шрифт:
Когда Джорджия вошла в магазин, мистер Голдсмит был занят с одетой в твидовый костюм дамой, покупавшей набор из двух зеленых ваз. Джорджия присела в уголке и начала листать старые номера «Сельской жизни», лежавшие на круглом Мраморном столике. Когда покупательница вышла, мистер Голдсмит сунул в ящик кассы десятифунтовую купюру. Настроение у него было прекрасным — первая как-никак удачная сделка за последние несколько дней.
— Сегодня ты выглядишь получше, дорогая моя, — сказал он.
— Со мной всё в порядке, — ответила Джорджия. — Врач сказал, что это было просто переутомление.
— А лошадка твоя нашлась?
— Да, у Рассела, —
Она вынула починенную лошадку из кармана и развернула ее. Мистер Голдсмит осмотрел крылья.
— Кто-то хорошо потрудился, чтобы починить ее, — заметил он.
— Это моя мама, — ответила Джорджия. Сказать, что не знает, насколько хорошо починена лошадка, до того, как проверит, способна ли она по-прежнему переносить ее из мира в мир, Джорджия, разумеется, не могла.
— Стало быть, ты оказалась права насчет своего сводного брата? — спросил мистер Голдсмит. — И как отреагировали твои родители?
— Никак! — с горечью проговорила девочка. — Неприятности в результате у меня, а не у него.
— Что за неприятности?
— Да ничего особенного, — поколебавшись, ответила Джорджия. — Я, собственно, зашла сказать вам, что лошадка нашлась и что я на время уезжаю из города. Полагаю, что родители хотят хоть ненадолго разъединить нас с Расселом.
— Мне будет не хватать тебя, — сказал мистер Голдсмит, — но идея неплохая.
— Да, — сказала Джорджия. — И я собираюсь покататься в Девоне на настоящей лошади… лошади моей подруги.
Одно из зеркал Родольфо было настроено на Большой Канал. Оно следило за мандолой, в которой находились его братья, молодой ди Кимичи и его кузина. Он улыбнулся, увидев, как головы молодых людей склонились друг к другу, когда Гаэтано начал показывать что-то Франческе.
— Всё идет хорошо, не правда ли? — произнес голос за его спиной.
Родольфо обернулся к Арианне и вновь улыбнулся — теперь уже ей.
— Не слышал, как ты вошла. Старею, наверное.
Прошедшая потайным ходом Арианна положила руку на плечо Родольфо.
— Ничего подобного, — сказала она. — А они выглядят счастливыми, не правда ли?
— Опасную ты затеяла игру, — проговорил Родольфо.
— Затеяла игру? Я? — широко раскрыв глаза, ответила Арианна. — Но ведь вполне естественно, что принц проводит время со своей единственной в Беллеции родственницей, разве не так?
Родольфо приподнял бровь.
— Знаешь ли, ты с каждым днем становишься всё более похожей на мать.
Арианна не была уверена, следует ли воспринять эти слова как комплимент.
Джорджия лежала, сжимая в руке починенную лошадку, думая о Реморе и не осмеливаясь уснуть. При мысли о том, что она не сможет перемещаться между мирами, ее охватывал ужас. Но едва почувствовав, что начинает погружаться в сон, она дала торжественное обещание: «Если я вернусь в Ремору, то постараюсь выполнить просьбу Фалько как можно быстрее — прежде чем Рассел сумеет
Отворив глаза, Джорджия увидела солнечные лучи, пробивающиеся сквозь щели черепичной крыши на золотистую пыль сеновала Овна. Слышно было, как внизу постукивают по каменному полу копыта лошадей, пережевывающих набросанное в их кормушки сено. Она вернулась!
Джорджия изумленно взглянула на маленькую лошадку, зажатую в ее руке. Такая крохотная и уязвимая, но, тем не менее, лишить этот талисман его волшебной силы Расселу не удалось. Стряхнув соломинки со своего непритязательного реморского костюма, Джорджия стремглав спустилась по лестнице и бросилась в дом Паоло, подгоняемая желанием поскорее узнать, сколько времени прошло здесь после ее последнего посещения Реморы и что за это время произошло.
В доме, похоже, никого не было. Джорджия почувствовала смешанное с беспокойством разочарование. Пустым этот дом ей еще никогда не приходилось видеть.
Джорджия сидела за аккуратно выскобленным кухонным столом в состоянии полной растерянности. Где Лючиано и Детридж, где все остальные? А потом она услышала какой-то звук, доносившийся из угла. Близнецы спали в большой деревянной колыбели, и один из них громко посапывал во сне. Стало быть, по крайней мере, Тереза должна быть где-то поблизости. Джорджия вскочила на ноги и выбежала на задний двор. Тереза спокойно кормила там цыплят, а три девочки помогали ей, взвизгивая от притворного ужаса каждый раз, когда куры клевали зерна рядом с их босыми ногами.
Тереза подняла глаза, увидела появившуюся во дворе Джорджию и улыбнулась ей. Джорджия почувствовала, что у нее вновь сжалось сердце, как бывало каждый раз, когда она видела семью Чезаре. Не то, чтобы ей хотелось иметь пятерых младших братишек и сестренок, но было что-то в том, как они дружелюбно относились друг к другу, считая это чем-то само собой разумеющимся. Это создавало обстановку тепла и уюта, которой так не хватало в доме Джорджии.
Любопытно, что Тереза думает о ней, пришло вдруг в голову Джорджии. Знает ли Тереза о том, что Джорджия — девочка? Или о том, что она — Странница? Джорджия не была уверена даже в том, что Тереза знает о принадлежности своего мужа к этому братству. Тереза всегда относилась к Джорджии гостеприимно и доброжелательно — точно так же, как к Лючиано и доктору Детриджу, хотя и увидела ее впервые уже после прибытия гостей из Беллеции.
— Доброе утро, Джорджио, — сказала Тереза, отгоняя петуха в сторону от детишек и присматривая за тем, чтобы каждая курица получила причитающуюся ей долю зерна. — Заспался сегодня?
— Доброе утро, — ответила Джорджия. — У меня что-то счет времени потерялся. Какой сегодня день?
— Четверг, — ответила Тереза, с некоторым любопытством взглянув на Джорджию.
В Реморе, стало быть, прошло два дня точно так же, как и в мире Джорджии. Значит, врата по-прежнему сохраняют стабильность. В Реморе, сообразила Джорджия, был в точности тот же день недели, что и в ее мире. Выходит, она втиснула в четверо суток восемь дней, пережитых ею в двух мирах. Нечего удивляться, что она почувствовала себя совершенно измотанной! Сейчас ей не терпелось узнать, что за вторник и среду успело произойти в Реморе.