Город Звёзд
Шрифт:
В доме Паоло крошки-близнецы уже уснули в своей колыбели, девочки же улеглись в постели только после того, как им разрешили взять с собой их драгоценные флажки. Джорджия спустилась с сеновала в костюме наездника и тут же попала в объятия Паоло и Терезы.
— Время заезда, — сказал Паоло.
— Желаю удачи, — тоже обняв девочку, добавил Лючиано. В этот момент Джорджия решила, что пора добиться чего-то большего, чем просто удержаться на лошади. Сейчас на ней сосредоточились надежды всего Овна и, что еще важнее, на нее надеялся Лючиано.
Все говорили, что результаты предварительных заездов не имеют никакого значения, но обстановка вокруг этого последнего заезда заставляла относиться к нему по-иному.
На этот раз Джорджия не была последней. Она пришла десятой — впереди Козерога и Рака. Весь Овен аплодировал ей, и она сама была бы вполне удовлетворена, если бы не то, что в заезде победил скакавший на Ное наездник Рыб. Некоторые болельщики Рыб свистели, когда Джорджия покидала дорожку, и выкрикивали в ее адрес какие-то нехорошие, судя по всему, слова.
Зато назад в округ Овна Джорджию провожала целая толпа, скандировавшая «Дзондзо! Дзондзо!» и «Монтоне! Монтоне!» — «Овен! ОвенI»
Архангела, чтобы дать ему немного остыть, провели в небольшой, поросший травой загон, а Джорджия обнаружила, что ее обнимают совершенно незнакомые ей люди, похлопывая по спине и называя молодцом. Она спасла честь Овна, и ей были за это благодарны.
Для Джорджии, никогда не пользовавшейся особой популярностью, ощущение это было необычным и опьяняло ее сильнее, чем щедро налитое красное вино. Ее провели к главному праздничному столу, накрытому перед церковью Святой Троицы, главным храмом Овна. Джорджия с радостью увидела сидевших за тем же столом Лючиано и Детриджа, которых, как она опасалась, вполне могли увести к Близнецам, где должна была присутствовать их молодая герцогиня. Еще одной гостьей за главным столом была Сильвия Беллини — где же еще могла она праздновать, как не в самом близком ее Беллеции округе?
Жители Овна потоком двигались по главной улице округа, Виа ди Монтоне. Постепенно все места за длинными столами заполнились, факелы зажглись и праздник начался.
Первым со своего места поднялся Паоло и, громко хлопнув в ладоши, призвал всех к молчанию.
— Граждане Овна! — сказал он. — Представляю вам нашего наездника на завтрашних Скачках — Джорджио Греди!
Буря аплодисментов.
— Ему пришлось неожиданно заменить моего сына Чезаре, и за это мы всегда будем в долгу перед ним. — Новые аплодисменты. Затем священник поднялся на ступени храма, и Джорджия должна была подойти и получить из его рук специальный шлем. Он был выкрашен в цвета Овна, но, в отличие от мягкой шапочки, которую Джорджия надевала во время заездов, изготовлен из металла. Джорджия с трудом сглотнула, сообразив, по какой причине она получила такой шлем. Завтра вечером, в уже настоящей скачке, у всех наездников будут кожаные бичи, которыми они частенько пользуются друг против друга.
Паоло вновь встал с места и в своей роли Капитана произнес речь о чести округа и о том, как для каждого из собравшихся важны Звездные Скачки. К своему ужасу, Джорджия обнаружила, что от нее ждут ответной речи. Раньше ей никогда не приходилось выступать перед публикой. Однако произошло нечто неожиданное. Паоло сидел по левую руку Джорджии, Лючиано — по правую, а Уильям Детридж занимал место рядом с Лючиано. Когда Джорджия встала на ноги, чувствуя легкое головокружение от выпитого вина, она увидела, что Детридж и Лючиано взялись за руки. Свободной рукой Лючиано взялся за край шелкового камзола Джорджии, а с другой стороны то же самое сделал Паоло.
Открыв рот, чтобы заговорить, Джорджия почувствовала словно бы втекающий в нее поток энергии. Собственный голос показался ей странно глубоким, слова находились
Как бы то ни было, слушателям ее речь, судя по всему, понравилась, и на место Джорджия села под громовые аплодисменты. Чтобы присоединиться к ним, Странники отпустили ее камзол, и Джорджия сразу же почувствовала, что поддерживавшая ее сила пошла на убыль. Сильвия, сидевшая рядом с Детриджем, наклонилась к ней и негромко проговорила:
— Знаете, они могли бы, наверное, и бородку вам к завтрашнему дню отрастить. — В ответ Джорджия весело рассмеялась. Она была среди друзей.
Джорджия навсегда запомнила эту ночь. Волнующим переживанием была уже сама возможность остаться в Реморе после наступления темноты и видеть ее залитые светом факелов улицы. Но быть частицей шумной, распевающей песни толпы, празднующей самую главную ночь года, мало того, быть почетным гостем на этом празднике и видеть, как ей улыбается сидящий рядом Лючиано — это уже настоящее блаженство. Джорджии пришло в голову, что, если так отмечается сам факт участия в Скачках, то на что же это будет похоже в случае победы? Она тут же, впрочем, отогнала эту мысль. Архангел — великолепный конь, и они начали уже привыкать друг к другу, но всё же она не Чезаре. Надо довольствоваться тем, что имеешь.
Вечер продолжался. Пение становилось всё более громким, а голоса всё более хриплыми, Поднимались тосты за Джорджию, Паоло, Архангела, Овен — вообще, за всё, что только приходило в голову Мопtonaioli. Был и торжественный момент, когда Паоло произнес тост за здоровье Чезаре, «где бы он сейчас ни был», а Лючиано шепотом добавил: «И за Мерлу».
Столы ломились от всяческой снеди. Тушеные овощи с острой чесночной приправой, рыба, уложенная на листки кресс-салата, коржики самых замысловатых форм (хотя преобладали испеченные в виде изогнутых рогов Овна), кабанье мясо под соусом из орехов и шпината, котлеты и жареные цыплята, миски с бобами, целые круги сыра мягкого и нежного или твердого, с синеватыми прослойками и острого — новые блюда всё прибывали и прибывали.
Во время короткой паузы, когда меняли стоявшие перед гостями тарелки, какая-то закутанная в плащ фигурка проскользнула на место между Лючиано и Джорджией. А затем бархатный капюшон был отброшен, и Джорджия увидела перед собой фиалковые глаза Арианны. Маски на ее лице не было. Паоло с трудом перевел дыхание, немедленно встал и произнес новый тост. Прямо признать присутствие герцогини Паоло не мог — тот факт, что на Арианне не было маски, говорил о том, что она прибыла неофициально и не хочет быть узнанной. К тому же, Паоло не имел ни малейшего понятия о том, как ей удалось ускользнуть с банкета Близнецов. Поэтому он провозгласил тост за город-побратим, и слова «За Беллецию!» прозвучали по всей Виа ди Монтоне.
— За Беллецию! — эхом отозвалась Джорджия и не совсем уверенно отпила из своего серебряного кубка.
— Спасибо, — улыбнулась Арианна. — И еще спасибо зато, что сегодня ты пришла не последней. Похоже, что завтра мой округ все-таки не опозорится.
Джорджия была очарована герцогиней. И дело было даже не в ее красоте, хотя она была очень красива той драматичной, словно у кинозвезды, красотой, которая не имела ничего общего ни с ее нарядом, ни с драгоценностями. Нет, дело было в ее дружбе с Лючиано, в том отрезке их жизни, о котором Джорджия ничего не знала, в той значительной, но и опасной роли, которую Арианна играла как абсолютная властительница города, выступившего против ди Кимичи.