Город. Хроника осады
Шрифт:
Прислушавшись, теперь и правда можно услышать отдаленное гудение мотора. Удивительного ничего нет, готы, что ни день, катаются туда-сюда. Иногда можно даже увидеть корпус машин, как правило выныривающих из балки и скрывающихся за высотой.
Григорий тянется к телефонной трубке – лучше сразу доложить. Готы вот так несколько суток глаза мозолят, пока не примелькаются, а потом выскочат, как черт из табакерки и шарахнут из пушки.
Однако не успевает драгун закрутить ручку аппарата, как в след за одним мотором заводится еще. Затем снова и снова. Не проходит
Ольхово
Первая тройка аэропланов покидает высоко летящий строй, устремляясь вниз с грацией падающего на жертву ястреба. Под громкое тарахтенье открытых моторов, на улице вмиг воцаряется паника и неразбериха. Необстрелянные ополченцы бегут, кто куда, сталкиваясь друг с другом и лишь больше создавая заторы.
– Не кучкуйтесь! Вы лишь создаете им цели! – пытается докричаться Швецов, но голос глохнет в вое пикирующих самолетов и человеческом гвалте.
Руки начальника штаба сжимаются на плечах подполковника, не смотря на явную разницу в весе швыряя в сторону. Не успевший даже вздохнуть Алексей оказывается накрыт майором.
Спаренные установки "Максимов" выдают длинную очередь. Сплошная стена трассирующих пуль волной проходится по мостовой, выбивает куски бетона, хлестанув по стенам и накрыв баррикады.
Улицу сотрясает дикий вопль, пронизывающий до костей.
Кому повезло, находят укрытие за лестничным пролетом ближайших домов или упав за плотно набитыми мешками.
– Врача! – слышно от баррикады, заглушаемое криками.
Припорошенный стеклом и черепицей, штаб-офицер приподнимает голову. Сердце холодеет от происходящего на улице. Несколько человек катаются по мостовой, извергая из страшных пробоин толчки крови.
Один из ольховцев, сидит прислонившись к стене дома. Одетый в приплюснутую фуражку и затасканную серую одежду, мужчина часто дыша смотрит на вывороченные внутренности.
– Помогите, – как заведенный шепчет он, будто в никуда.
Поднимая голову, Швецов только и успевает провести взглядом уходящие трипланы. Готские самолеты, рискуя зацепить шасси крыши домов, летят поразительно низко. Кажется можно протянуть руку и коснуться нарисованной на борту молнии.
– Не стойте на открытом пространстве! – в который раз кричит Алексей, пытаясь собрать мельтешащих без проку людей.
– Барон, – привлекает внимание Максим.
– Скорее, нужно уносить раненных, – не обращает подполковник внимание.
– Барон! – начальник штаба с силой дергает за рукав Швецова. – Мы справимся. Вам лучше покинуть опасный участок.
Штаб-офицер словно не слышит, пристально смотря в небо. С западной стороны к городу медленно приближается дирижабль. Из облаков как раз показывается обшитый металлом корпус. Как же он огромен! Приземлившись, вполне способен покрыть если не все Ольхово, то Федоровку уж точно.
"Нам его не остановить", – даже забыв испугаться от вида парящего чудовища, отстранено думает Алексей.
Воодушевленные прошлым успехом, трипланы заворачивают круг для нового
– Стреляйте! – кричит Швецов, указывая на приближающиеся аэропланы. – Стреляйте по ним!
Первыми отзываются более дисциплинированные драгуны Бульбаша. Выстрелы раздаются из-за баррикад, всадники выскакивают с дверей и стенных проломов, во всю поля в воздух. Особо отчаянные даже взбираются на крыши, в серьез вознамерившись покарать почувствовавших безнаказанность готов. Проходит совсем немного времени и примеру швецовцев следуют и ополченцы.
– Плотнее огонь! – Алексей в запале врезается в самое скопление, глохнув от беспорядочной пальбы.
Ни одна из пуль не достигает цели, но ошеломленные отпором, летчики паникуют. Трипланы качаются и разрывают построение, ломанными линиями уходя на безопасную дистанцию.
Не успевают защитники возликовать малому успеху, как в глубине города последовательно гремит целый каскад разрывов. Земля уходит из-под ног Швецова, перед глазами все плывет и сам будто погружается в бурный речной поток.
– Барон! – теребит штаб-офицера майор. – Барон, что с вами?
Алексей с трудом разлепляет тяжелые веки, обнаружив себя лежащим плашмя на улице. К горлу подступает тошнота, голова раскалывается на части, распуская волны боли по всему телу.
– Готы пытались бомбить наши склады, – уверенно говорит Швецов, сплевывая тягучую, обжигающую горло слюну.
– Как? – в глазах ошарашенного Максима застывает паника.
Запасы медикаментов, боеприпасов и продовольствия – откуда колбасники вообще узнали их местонахождение? Страшно представить масштаб катастрофы, найди бомбы цель. За один день, за одно попадание оборона Ольхово превратиться в труху.
– Да все в порядке, – успокаивает постепенно приходящий в себя Швецов. Он поднимается, повиснув на плече Максима, – я загодя поставил магические печати. Защита выдержала, по мне слегка стукнуло откатом.
Швецов восстанавливает дыхание и смотрит на достигший таки черты города дирижабль. Не смотря на приближающуюся катастрофу, бой пробуждает нечто первородно-звериное в симерийском офицере. Первоначальное отчаяние рвет на части порыв схватки.
"Пора показать им, на что способно Ольхово", – оскалив зубы думает он.
* * *
– Гнезда! Гнездо! Я Ласточка один! – орет Дуглас, пытаясь соревноваться в крике с порывами сдувающего ветра.
Летчик выглядывает из кабины на расстилающийся внизу город, не сдерживая отражающуюся на лице злобу. Проклятое Ольхово! Будь дело стенам и камню, он был проклял городишко вместе с жителями. Дуглас бросает последний взгляд на упавший триплан. Самолет лежит, глубоко войдя носом в клумбу и задрав хвостовик. Далеко разбросанные крылья, вместе с остальными деталями валяются среди дворов. Даже сейчас можно различить группки симерийцев, продвигающиеся перебежками от укрытия к укрытию и неумолимо окружающие разбившийся аппарат.