Город
Шрифт:
Через пару дней после похорон жены во фраке и с огромным букетом алых роз Пантокрин вежливо постучался в комнату отдыха, примыкавшую к его служебному кабинету, где содержалась Татьяна. Двери ему открыл начальник его личной охраны генерал Павел Поперечный, здоровый детина с заурядным мужиковатым лицом.
– Как она?
– шепотом спросил правитель.
– Успокаивается помаленьку, - так же шепотом ответил генерал. Смотрит телевизор.
– Очень хорошо!
– Правитель стал на цыпочках пробираться в гостиный зал, где стоял огромный цветной телевизор "Сони". По телевизору как раз показывали какой-то, вероятно
Очнувшись, Пантокрин с тихой радостью подумал: "Вот это женщина! Как она меня! Огонь девка!" И ещё больше заволновалось старое сердце правителя от великой любви.
Он встал, отряхнулся, подобрал с пола букет, несколько конфузливо улыбнулся.
– Ну и приемчики у вас, Таня! Здравствуйте! Как поживаете?
И только тут она заметила, что он во фраке и поняла что к чему. Правитель пришел свататься! Ой, мамочки, держите меня! Да и весь его парадно-торжественный и несколько сконфуженный вид говорил именно за это. Перед ней был жених. Умора! Она всю жизнь о таком мечтала. Но что же делать? Этот мерзкий старикашка не любит проигрывать. А гнев его и месть могут быть ужасны. Уж ей-то это доподлинно известно. Прикинуться наивной дурочкой? Может это охладит его пыл? Гриша, Гришенька, любимый мой! Подскажи, что мне делать? Татьяна сделала вид, что смутилась.
– Здравствуйте, Наисветлейший! Извините, я не хотела. Но вы так незаметно подошли, так меня напугали.
– Ничего-ничего, бывает. А это вот вам, - он протянул ей букет.
– Спасибо.
– Она взяла розы, поставила их в большую хрустальную вазу на столе.
– Какие красивые!
Пантокрину доставляло истинное удовольствие наблюдать за девушкой, как ходит, как говорит, как поворачивает голову. Боже! Какая девушка! Как все же он гениально придумал, что отравил эту старую клячу... Ну как ее?... Он опять забыл имя своей убиенной супруги. Ну и шут с ней и с её именем. Главное - все очень удачно получилось. Имя этой вот девушки он никогда не забудет. Нет. В мечтах он уже видел ту минуту, когда заключит это божественное тело в объятия, когда насладится её белой упругой кожей, утолит терзавшую его любовную жажду её поцелуем. И хоть старый опытный разум его советовал не торопить события, колотившееся в груди сердце ждать не желало.
– Что цветы, Таня. Все цветы мира не смогут затмить твою красоту! проговорил Патнокрин с предыханием, приближаясь к девушке.
– Вы мне льстите, Правитель!
– воскликнула Татьяна и глупо захихикала. Она решила разыграть из себя глупышку, полагая, что это отпугнет Пантокрина.
Но получилось все совсем наоборот. Он решил, что она с ним кокетничает. Значит, испытывает тоже, что и он сам. Он обхватил её талию цепкими руками, прижал к себе.
– Что вы делаете?! Как вам не стыдно! Отпустите меня сейчас же!
Она попыталась высвободиться из его объятий. Но это было сделать совсем не просто. Вспыхнувшая в правителе страсть, удесятеряла
– Танечка, будьте моей женой! Прошу вас!
– горячо говорил правитель, целуя её в шею.
– Как вам не стыдно!
– возмутилась она.
– Ведь вы лишь позавчера похоронили свою жену.
– Я это сделал исключительно для того, чтобы быть с тобой, любовь моя!
– Что вы такое говорите?!
– Чтобы она нам не мешала, я её отравил!
– радостно объявил Пантокрин, полагая. что девушка по достоинству оценит его поступок. Он нетерпеливо подталкивал её к дивану.
Но вопреки его ожиданиям, лицо девушки выразило брезгливость и гнев.
– Вы маньяк!
– закричала она.
– Вы не правитель! Вы сумасшедший! А ну отпусти меня, дурак!
И она влепила ему пощечину. Та была настолько сильной, что буквально потрясла Пантокрина. Оглоушенный, он выпустил девушку и упал на колени, трудно соображая что же произошло. Чтобы его, Пантокрина Великого, унизили пощечиной?! Нет, он отказывался в это верить! Как она могла?! Девчонка! Но ничего, он заставит себя уважать. Она ещё будет валяться у него в ногах и просить о пощаде. Пантокрин своих слов на ветер не бросает. Нет.
Правитель встал и вышел из комнаты. В холле его ждал Поперечный, делая вид, что ничего не видел и ничего не слышал.
– В тюрягу её на хлеб и воду!
– в бешенстве сказал Пантокрин.
– И не миндальничать!
– Слушаюсь.
– Да, срочно вызови ко мне этого... Ну как его?... Нашего главного ученого?
– Хворостинского?
– Вот именно. Срочно.
Через полчаса в кабинете правителя появился запыхавшийся Адам Хворостинский, бывший ассистент Березина, а ныне главный ученый города.
– Слушаю, Наисветлейший!
– раболепно поклонившись, проговорил чуть слышно Хворостинский помертвевшими губами. Он всегда очень робел перед правителем.
– Ты что сипишь там у порога?!
– закричал правитель.
– Голос что ли со своими куклявками совсем пропил? Бардаки там, понимаете ли, устраиваете, совсем работать не хотите. Проходи, садись вот, - он указал рукой на кресло за приставным столом.
Шатаясь от страха, Хворостинский доплелся до стола, сел, сказал, чуть не плача:
– Пошто обижаете, Ваша Гениальность! Я вам можно сказать не щадя живота... Я вам верой и правдой... Я госзаказ по куклявым на сто двадцать процентов...
Но правитель не стал выслушивать до конца его оправдательную речь, перебил:
– Ты мне лучше скажи - можешь из человека сделать куклявого?
– Увы, это нам недоступно, - развел руками главный ученый.
– А на кой тогда вы мне нужны, когда такую малость сделать не можете?!
– вновь заорал правитель.
– Вы ведь знаете, Наисветлейший, если бы мы это могли, то уже давно бы этим воспользовались.
– А кто может?
– Если кто и может это сделать, то только Березин. Только он. Мы ведь только используем его труды. Сами-то мы ни на что не способны, в смысле творчества.
– Значит, он может?
– Если постарается, то сможет. Он все сможет.
– Хорошо. Иди.
Но Хворостинский продолжал сидеть, вжав голову в плечи и, предано по собачьи заглядывая правителю в глаза.
– Что у тебя еще?
– спросил Пантокрин.
– Министр финансов грозит сократить нам финансирование.