Город
Шрифт:
– Это ещё почему?
– У нас была проверка, выявили нарушения.
– Ну и что жа они там выявили?
– Что взятки ни по должности берем, машины слишком шикарные да дорогие покупаем, дачи слишком большие строим.
– А зачем жа, нарушаете? Ты жа знаешь, что у нас нынче борьба с этой самой... Ну как ее?
– С коррупцией, - подсказал Хворостинский.
– Вот именно.
– Но ведь сами же несут, Ваша Гениальность. У нас же куклявые на потоке. А им, видите ли, надо непременно по индивидуальному заказу. Особенно нечистым. Тех грудь не утраивает, этих бедра. У них же денег куры не клюют, вот и навяливают.
– Это конечно, - согласился правитель.
– Когда навяливают, грех не брать.
– Ну вот, а министр финансов грозится финансирование сократить. Это никак нельзя. Мы ж основное производство. Мы ж ваше задание выполняем.
– Хорошо-хорошо, что-нибудь сделаем, - успокоил его Пантокрин.
– Я лично переговорю с министром. Все будет в порядке. Есть ещё какие просьбы?
– Нет-нет, спасибо, Наисветлейший!
– Хворостинский вскочил и пятясь вышел из кабинета.
Правитель тотчас вызвал референта.
– Найдете Кулинашенского, пусть срочно доставят ко мне этого... Ну как его?... Ученый у нас был, который сейчас в психушке?
– Березин?
– догадалась референт, кого имеет в виду шеф.
– Вот именно. Так вот, этого сукиного сына срочно ко мне. Ясно?
– Будет исполнено, Ваша Гениальность.
Когда референт вышла, правитель вскочил из-за стола, стал в возбуждении бегать по кабинету. Мысль о девушке не давала ему покоя, жгла изнутри, будто там находились горячие угли. Она ему отказала! Она?! Ему?! Немыслимо! До сих пор в это с трудом верилось. Ну ладно отказать, так она ещё и по мордам хлестать! Нет, так это ей не сойдет. Она все равно будет его. Он ещё никогда не отступал от задуманного, всегда добивался своего. Она будет его пусть даже в качестве куклявки. Так даже лучше. А то что она куклявка никто и не узнает. Березина, как сделает свое дело, надо спокойно убрать. И все будет шито-крыто.
И он вновь удивился своему хитрому и изворотливому уму. И остался этим очень доволен. Очень.
8. Смена лидера.
Григорий ожидал увидеть в сумасшедшем доме исключительно нормальных и исключительно порядочных людей, но его поджидало разочарование. Когда стражники, проведя не менее чем через дюжину стальных дверей с автоматическими запорами, втолкнули его в дверь низкого и мрачного барака, то Орлов увидел множество совершенно глупых, заросших бородами и грязных физиономий, злобно и подозрительно его рассматривающих. Из толпы вышел низкорослый крепыш и, подойдя к нему, выпучив глаза и хищно оскалившись, заорал:
– Свободу Луису Карвалану!
"Так вон где тебя еще, товарищ, носит?" - подумал Григорий, с сочувствием глядя на него. Сжав кулак и выставив его вперед, он также закричал:
– Но пасаран, комрад!
И тут же был принят за своего. Крепыш подошел к нему вплотную, дружески улыбнулся, протянул руку, дыхнул в лицо гнилью своего рта:
– Ветров Семен.
Поборов отвращение, Григорий также улыбнулся в ответ, пожал руку.
– Орлов Григорий.
– Рука у Ветрова была сухая и сильная.
– Как там на свободе, Орлов Григорий?
По этому вопросу Орлов, грешным делом, подумал, что Ветров до этого лишь работал под психа. Ответил шутливо:
– Как у негра в этой самой. Сплошной мрак!
– Ты негров не трожь, товарищ!
– строго сказал Семен.
И Григорий понял, что шутить здесь очень даже опасно.
– Хорошо, товарищ, не буду!
– серьезно
– Все управляет сатрап, предатель мировой революции?
Теперь, Григорий так понял, что Ветрова занесло уже в начало тридцатых годов, когда вожди пролетариата вели непримиримую борьбу за власть и влияние в партии, а у простых холопов чубы трещали, да и не только чубы.
– Нет, сатрапа мы давно разоблачили, товарищ! Но пока вы тут сидели, Орлов обвел строгим взглядом собравшихся. Теперь все слушали его с неподдельным вниманием. И он увеличил накал своего голоса, придав ему больше "революционной" страсти и пыла: - Пока вы здесь протирали штаны и нажирали животы, свора ренегатов захватила власть и реставрировала старые порядки! Вы, товарищи, не революционеры! Нет! Вы черт знает что такое, товарищи! Вы черное пятно на непорочном теле мировой революции. Вот кто вы такие. Революция, можно сказать, в опасности, а вы тут бока пролеживаете. Это как надо понимать, я вас спрашиваю? Иначе, как предательство интересов мирового пролетариата, я это понять не могу. Да-с!
– Но ты ведь видел, товарищ Орлов, какая здесь охрана, - попытался оправдаться Ветров.
Но Григорий закричал пуще прежнего и затопал ногами.
– Для настоящего революционера нет и не может быть никаких преград!
Ветров трусливо вжал голову в плечи и юркнул в толпу. Орлова окружили бородатые психи - "соратники по партии", сразу и безоговорочно признав его за старшего. В местной "партячейке" произошла смена лидера.
– А как обстоит дело в соседних бараках?
– деловито поинтересовался Григорий.
Его новые бородатые товарищи хмуро, стыдливо потупились.
– Так в чем же дело? Я спросил, как обстоит дело в соседних бараках? Кому не ясен вопрос?
– Нас туда не пускают, - раздался из толпы глухой баритон.
– Как это надо понимать? Кто не пускает? Стражники?
– Да нет, сами психи, - ответил тот же голос.
– Психи находятся там, товарищ, - Орлов указал рукой на дверь.
– За этим высоким забором. А здесь томятся совершенно нормальные люди. Просто это лишний раз доказывает, что я прав - вы совершенно разучились работать с массами. Но ни буду я Григорием Орловым, если не научу вас этому. И первое что сделаю, лично преподам вам урок такой работы и тут же отправлюсь в соседние бараки. Мое отсутствие прошу воспринимать без паники, с должным хладнокровием и партийной выдержкой. С сегодняшнего дня переходим на нелегальное положение. Если стражники и санитары будут мной интересоваться, то ни в коем случае не говорите правду. Скажите, что ушел в такой-то почтовый ящик. Можете называть любой номер. Все равно, пока они его расшифруют, я уже вернусь обратно. Все ясно?
– Так точно, товарищ Орлов, - ответили они дружным хором.
"Кажется я последние мозги им заплел своим выступлением", - мысленно усмехнулся Орлов.
Под одобрительный гул, он покинул барак.
Вот так впервые Григорий приобщился к "револючионной борьбе" за права трудящихся.
Пантокрин и его гопкомпания рассчитывали как следует проучить его, поместив в барак к психам. А вышло совсем даже наоборот, - Орлов стал их вождем и очень запросто может направить их отрицательную энергию на свержение режима. Что в конечно счете может привести к положительному результату. Но это, так сказать, крайний вариант, когда, уж если помирать, так с музыкой. Наверное прав Березин - он действительно везучий парень.