Городок Нонстед
Шрифт:
— Я уже вас вспомнила, — сказал женщина, не глядя на гостя. — Мой муж сдал вам тот дом над озером. Тот с котом. Говорил, что вы родовитый житель Нью-Йорка. Затем сказал, что в ыгрубиян. Мне кажется, что он ошибался в обоих случаях.
— Необязательно. — Натан безрадостно усмехнулся. — Опасаюсь, что вел себя черство во время нашего первого и, как позднее оказалось, последнего свидания.
— Я не удивлена, — вздохнула женщина и отложила чашку, будто бы та стала вдруг слишком тяжелой. — Томас в совершенстве владел искусством вести себя как идиот. Вы знаете, таковы требования его профессии. Хороший агент по продаже недвижимости должен
Натан придушил вопрос, который так и рвался с его губ, и тоже отложил чашку.
— Миссис Макинтайр, я уверен, что полиция задала вам массу вопросов, и возможно, вам они надоели. Я бы этому не удивился. Хотел все же попросить, чтобы мне вы сказали все, чего не сообщили полиции.
— Вы намекаете, что я утаиваю правду? — Ее глаза были проницательны.
— Нет. Я уверен, что вы сказали все, что было нужно. Но, возможно, есть что-то, чего полиции знать не обязательно. Того, что офицер полиции мог бы не понять.
— Не понимаю, что вы хотите сказать.
— Потому что нелегко об этом говорить. — Натан подошел к залитому дождем окну. Выдержать взгляд миссис Макинтайр оказалось одним из самых простых заданий. — Вы правы. Я из другого, большего города, и не принадлежу Нонстеду. Кроме того — а может именно поэтому — ощущаю, что происходит здесь нечто дикое, мрачное и загадочное, и очень опасное. Касается это многих людей, которые стесняются признаться в существовании проблемы даже себе, не говоря уже о представителях закона. Я уверен, что ваш муж был одним из таких людей. Я уверен, что он скрывал страшный секрет, который…который его дважды почти уничтожил.
Я не смотрю на миссис Макинтайр, но по дрожащему голосу знаю, что ее глаза полны слез.
— Что вы хотите знать?
— Что-нибудь. — Затем он сумел перебороть себя, и повернулся к женщине. — Какой-то нюанс, который поможет мне разгрызть этот орешек, тайну этого городка.
Женщина громко выдула нос, затем подтянула колени к подбородку и уставилась в пламя камина. Она сказала:
— Томас стал странно вести себя несколько месяцев назад. Он и раньше работал допоздна. Но всегда звонил после окончания визита последнего клиента, и предупреждал, что возвращается. Но постепенно время между его звонком и возвращением домой стало увеличиваться. Бывало, что задерживался на час, хотя самый дальний объект, которым он занимался, находится в 20 минутах езды. Возвращался задумчивый, мрачный, почти враждебный. Ел немного, не отвечал на вопросы. Ложился спать и тут же засыпал. Может…
Она вздрогнула.
— Иногда он был жесток ко мне. Нет, он меня никогда не бил. — Она спокойно смотрела в перепуганные глаза Натана. — Никогда. Но в определенный момент он забыл о нежности. Он превращался в зверя.
Ее бледные щеки заливает едва заметный румянец.
— Я заметила, что его ботинки часто в грязи, рубашки разорваны, иногда в волосах были иглы елей. Я спрашивала, зачем он ходит по лесу, но он не отвечал, только махал рукой. А однажды потратил 2 тысячи долларов на снаряжение для сурвивализма. Боже, чего там только не было. Спальник, палатка, GPS, переносная газовая плита, нож, по сравнению с которым тот из “Рембо” годиться только для чистки картошки… Я спросила, зачем ему все это, но он помрачнел и не ответил. Я перестала спрашивать.
Натан прикусил губу и опустил голову.
— Я могу задать вам…
— Меня зовут Ева. — Прервала его хозяйка.
— Послушайте, это прозвучит странно, но…
— Извини,
— Он уходил по ночам. Вы находили грязь в постели? Хвою, мох?
— Стал ли он оборотнем? — Ева удивленно подняла брови. — Так, как в фильме с Николсоном? Нет. Ладно. Он исчезал на полночи за неделю до своего первого исчезновения, но вернулся в ботинках. Не было и крови под ногтями или чего-то в этом роде.
— Он при вас использовал слово “Отшельница”?
— Нет. — Ева хлебнула остывшего чаю и отложила кружку. — Нет, но это значения не имеет. Я росла в Нонстеде, и знаю, о чем речь. Сожженная проклятая хижина, которая ночью привлекает потерявшихся в лесу и пожирает вместе с рюкзаками. Успокойся.
— Нет, не могу, — отрезал Натан. — Можешь быть в этом уверена. Тут происходят странные вещи, по-настоящему непонятные, и мы ничего не можем исключить. Ни “Одиночества”. Ни НЛО.
— Не верю, что говорю об этом. — Женщина покачала головой.
— Я тоже, — поджал губы писатель. — Послушайте, ваш муж писал дневник? Блог может быть? А может, любил какой-то форум или имел страницу в социальной сети?
— Не знаю. — Ева колебалась. Я старомодна, и держусь в отдалении от компьютеров.
— Может, посмотрим?
— Давай.
Кабинет Томаса Макинтайра удивил его опрятностью и упорядоченностью. Глядя на ровные ряды папок, компьютер с клавиатурой, прикрытой белой накидкой, корзинку с дюжиной идеально заточенных карандашей, Натан неожиданно понял, что агент по торговле недвижимостью — человек невероятно хорошо организованный и педантичный. Он взял в руки одну из папок. Все условия съема и счета находились в собственных папочках, разделенные на секции, которые были подписаны разными цветами. Это был холодный, нечеловеческий порядок, и Натан постарался побыстрее вернуть том на полку.
И тут он увидел за окном лес. Насколько он ориентировался в местной топографии, это был тот самый лес, в котором скрывалась “Отшельница”.
Он вздрогнул и быстро сел за компьютер. Тот пискнул раз-второй, потом включился вентилятор, а на экране появились первые команды операционной системы. Через минуту Натан смотрел на аскетический серо-голубой экран с десятком иконок. Кроме значков офисных или бухгалтерских программ, был интернет обозреватель и иконка электронной почты.
Почта, если не считать спама, было исключительно служебной. В кэше интернет-обозревателя были 6 страниц. Все они были связаны со служебной деятельностью хозяина. Просмотрев “фавориты”, Натан с возрастающим удивлением понял, что агент использовал компьютер только для работы. Его не было на “фэйсбуке” или в “твиттере”, а текстовый редактор открывали только затем, чтобы написать официальное письмо. И папка “Документы” не давала никаких поводов подозревать, что могло быть иначе.
— Черт, был ли он киборгом? — пробормотал писатель.
— Нет, — ответила Ева.
Его так захватил поиск, что Натан не заметил, как в комнату вошла хозяйка. Он развернулся на компьютерном кресле, готовый извиниться, но слова застыли у него на губах. Лицо Евы было мертвенно-бледным, а глаза — пустыми. Она всматривалась в лес, будто жена в погребальный костер своего мужа.
— Он усталый, но хороший человек, — сказала Ева сухим тоном. — Человек, которого коснулось непонятное проклятие. Только что позвонили из больницы в Моррисона, — добавила она. — Они не могут его разбудить.