Городок Нонстед
Шрифт:
Дождь продолжал идти. Наверное, мир не мог наплакаться.
Они сидели втроем в кухне Анны — задумчивый Натан, крутивший в пальцах чашку с остывшим кофе, Скиннер, качающийся на наклоненном назад стуле, и хозяйка, руки которой были сложены в молитвенном жесте. Сидели и молчали.
— Ничего, — вдруг сказал Натан. — Никаких следов. Что-то случилось с этим человеком, не оставив никаких следов.
— Нет в этом ничего удивительного, — буркнул Скиннер. — Мой старик не вел дневника, а все знали, что до него
Натан отхлебнул холодный кофе, скривился и поставил чашку на стол.
— Послушай. — Он повернулся к лесорубу. — Дочь Анны говорила с демоном, который спас ее от педофила. Оуэн стал жертвой черного пса. Пастор Рансберг по телефону говорит с Дьяволом. Не преувеличиваешь ли ты силу этой твоей “Отшельницы”?
— Не знаю, — пожал плечами Скиннер. — “Отшельница” была всегда, и всегда тут творилось зло. Знаю, ее пытались уничтожить, но никому не удалось. Торчит там, в гуще леса, и посмеивается с нас. — Его палец указал в сторону невидимого из этой комнаты леса, и Натан ощутил холодок, пробежавший по спине.
— Сам не знаю, Скиннер, — сказал он тихо. — Макинтайр не оставил ни малейшего намека, но что-то должно его связывать с тем местом. Я считаю, что это одна из форм безумия, охватившего этот город.
Анна с громким шуршанием отодвинула стул и подошла к окну. Закрыла шторы.
— Бывает у вас ощущение, что вы ничего, просто ничего не знаете о людях вокруг? — спросила она тихим голосом. — Временами смотрю на дома, стоящие на этой улице и задаю себе вопрос, кто эти люди, живущие в них. Знаю их имена и фамилии, знаю, чем занимаются, учу их детей, но… Но не знаю, кто они на самом деле. И каждый раз, когда понимаю это, охватывает меня ужас.
— Как в “Готовых на все”, - пробормотал Скиннер.
— Ты что-то еще делаешь, кроме просмотра телевизора? — ехидно спросил Натан.
— Нет, ничего. Даже в клозете установил телевизор, чтобы не…
— Когда-то я вела вечерние уроки французского, — продолжила Анна, не обращая внимания на их обмен любезностями. — В группе были пять человек. Приходили охотно, с энтузиазмом, задавали много вопросов. Со временем лучше узнали друг друга, иногда шутили. Обычная, самая обычная группа по изучению иностранного языка. Через несколько недель я знала предпочтения и хобби своих учеников, знала, какие делают ошибки, какие у них проблемы, что надо лучше проработать, и какая тема им понравится. Все время пыталась пробиться сквозь улыбающиеся маски изучающих иностранный язык.
“Кто вы на самом деле?” — спрашивала про себя, когда смотрела, как они склоняются над упражнениями. “Что у вас внутри? Может, кто-то из вам безумец? Может, бьет жену или обманывает мужа? Может, планирует преступление?” На определенном этапе это все очень беспокоило меня. Тогда попросила, чтобы в рамках домашнего задания написали сочинение Qu’est-ce qui ne va pas?
— Что не так. — Натан слегка усмехнулся.
Анна окаменела.
— Ты знаешь французский?
— Да. В студенческие годы бродяжничал по Франции.
— В таком
— Это те самые сочинения. Тебе будет, над чем подумать.
— Зачем мне это читать? — Натан колебался.
— Потому что мрачные тайны разъедают этот город как рак. — Анна сжала кулаки. — Каждый делает вид, что дела идут лучше некуда, каждый, включая меня. — Она смотрела прямо на Натана. — Извиняюсь, что тогда от тебя избавилась. Ты был прав, я пробовала обмануть себя, прикидываясь, что мир вернулся к норме, а ты… А ты напомнил мне, что все совсем иначе. Это меня очень раздосадовало.
— Без проблем. — Махнул рукой писатель.
— Суть в том, что проблема есть. Сколько времени пройдет, прежде чем кто-то, — она махнула в сторону домов, стоящих дальше по улице, — возьмет ружье и начнет охоту на людей, потому что так ему скажет голос в голове?
— Это просто. — Пожал плечами Скиннер. — Надо смешать немного взрывчатых веществ, подложить под “Отшельницу” и высадить ее в воздух. А потом старательно прочесать местность. Если хижина восстановиться, может, мы сумеем понять, как это происходит.
— Пусть это будет наш “план Б”, ладно? — Устало попросил Натан. — Но в одном, Скиннер, я с тобой согласен полностью. Мы не знаем, как далеко распространилось это безумие, но у него наверняка один источник. Чем больше информации мы соберем, тем легче будет его отыскать.
— Как ты планируешь собрать информацию, если в этом городе никто никому ничего не говорит? — спросила Анна.
— Есть способ, — усмехнулся Натан и достал телефон.
Дозвонился он только поздним вечером, когда сидел на своем диване и читал четвертое сочинение по французскому.
— Дартсуорт? — спросил он и потер щеку, теплую от выпитого алкоголя и огня из камина. — Джимми. Это ты.
— Д-да. Кто это?
Голос агента был непривычный, в нем ощущались эмоции, которых Натан не мог назвать. Неуверенность? Ошеломление? Возможно, испуг? Дартсуорт принадлежал к наиболее крикливым людям, которых Натан встречал в жизни, и никогда писатель не видел его подавленным или притихшим.
— Это я, Натаниэль Маккарниш. Ты меня хорошо слышишь?
— О, Натан, супер, чудесно. — Дартсуорт с усилием пытался имитировать свой обычный способ общения, но это звучало как самопародия. — Знаешь, я не думал, что наша случайная встреча…
— Это не была случайная встреча, — прервал его Натан. — Попробую угадать. Ты пошел в фирму по перевозкам, которая перевозила мои вещи из квартиры в Нью-Йорке, подтвердил свою просьбу несколькими банкнотами, и случайно добрался до Нонстеда? Боже, Дартсуорт, я всегда считал тебя скользким типом, но…
В трубке раздался тихий стон.
— Дартсуорт, ты там? Что происходит? Ты что, на унитазе? Или ширяешься?
— Нет, ничего. Знаешь, отлично, что позвонил…
— Знаю. Ты все еще в окрестностях Нонстеда?