Городская Ромашка
Шрифт:
Ромашка отрицательно покачала головой и тихо сказала:
– Пойдем.
Полноводная Родна поблескивала в закатных лучах, когда Мирослав с Ромашкой вышли на ее лесистый берег и присели на широкий ствол поваленного дерева, спрятавшись за пригорком от прохладного вечернего ветерка. Сначала оба молчали, потом Ромашка спросила:
– Что там, в городе?
Мирослав уже несколько раз рассказывал о том, что происходило после ухода армии Бравлина, но для Ромашки его рассказ был действительно важен, потому он снова начал рассказывать о хуторянах, о посадке деревьев, о том, как помогали городские…
– Мирослав, - вдруг тихо перебила его Ромашка.
– Скажи, у тебя что-то случилось?
Его
– Ты, если не хочешь, не говори, - поспешно добавила девушка.
– С отцом не поладил, - сказал Мирослав. Помолчал немного и предложил: - Ты лучше расскажи, Ромашка, как обучение твое идет.
– Туговато идет, - улыбнулась девушка, радуясь возможности отвлечь Мирослава от невеселых мыслей.
– Правда, Любомира меня хвалит, но результаты у меня не ахти какие.
– Просто так мудрейшая хвалить не будет, - возразил Мирослав.
Девушка пожала плечами.
– Наверное…
– Ты даже не сомневайся, Ромашка, - уверил ее Мирослав.
– Раз хвалит, значит, есть за что.
Ромашка хмыкнула недоверчиво, но слова Мирослава все же придали ей уверенности.
– Тебе ведь и так многому пришлось учиться.
– Это верно, - девушка вдруг тихонько засмеялась.
– Ты знаешь, - сказала она, - я раньше просто в ужасе была от того, сколькому мне надо будет научиться. Я имею в виду не у Любомиры, а вообще. У вас вон каждая девушка с детства учится шить и вышивать, еду готовить, а я… Телефон починить - пожалуйста, проводку поменять - пожалуйста, контакты на микросхеме перепаять - тоже пожалуйста. На мастера-то денег не было… А тут все, что я умею, оказалось бесполезно, абсолютно бесполезно. Но, честно говоря, я даже рада, что так получилось. Разве я могла когда-нибудь подумать, что сама смогу сшить себе одежду или…
Ромашка замолчала, потом протянула Мирославу руку, и на ладони ее он увидел вышитую ленточку, которую до того девушка прятала в кулачке.
– Это тебе.
Мирослав медленно и осторожно поднял ленточку с ее ладони, внимательно посмотрел на узор. Ромашка напряженно ждала, что же он скажет - понравится ему подарок или нет, но Мирослав молча смотрел на вышитую полоску ткани, потом поднял руки и, пропустив ленту под стянутыми ремнем волосами, завязал узелком. И лишь потом произнес каким-то странным голосом, будто говорить ему было трудно:
– Спасибо.
Они еще долго сидели молча на бревне, и Ромашка все гадала, понравился Мирославу ее подарок или нет. Конечно, он был очень скромным - подумаешь, всего-то ленточка для волос, пусть даже вышитая не простыми знаками, а оберегами. "Наверное, все-таки понравился" - подумала Ромашка, когда Мирослав поднял руку и прикоснулся к ленточке, словно проверяя, крепко ли завязал.
Глава 36
Размеренные весенние дни, согретые лучами яркого солнца, были почти полностью заняты учебой. До обеда Ромашка, вместе с остальными ученицами, слушала мудрейшую, и часто занятия эти проходили под открытым небом, посреди зеленеющего луга или в лесу. После, когда наступал ее черед, девушка беседовала с Любомирой наедине, задавая ей все новые и новые вопросы. Во второй половине дня Ромашка занималась сама, в одиночестве, и только к вечеру выходила во двор и привычно искала глазами Мирослава. Чаще всего он ждал ее, стоя под раскидистой старой яблоней, на которой из набухших почек уже показались нежные краюшки молодых листочков. Они встречались и шли вместе к реке, долго ходили по берегу, и Ромашка все рассказывала о своем обучении, а Мирослав - о городах. Его наставник получал новости со всех городов, и потому Мирославу каждый день было что рассказать Ромашке. Вышитая девушкой ленточка теперь постоянно красовалась в его волосах,
Частенько выдавалась у нее свободная минутка и днем, тогда Ромашка выходила на широкое крыльцо, садилась на ступеньку в окружении остальных учениц, которые были все младше самой Ромашки, и рассказывала им о городе, о музее, о походе. На занятиях Ромашка чувствовала их превосходство над собой, но вот когда девушки усаживались в круг и смотрели на нее внимательно, приоткрывая рты, бывшая жительница города в кои-то веки ощущала, что может кое в чем дать фору поселянкам. Иногда во время этих минут отдыха видела Ромашка и Сивера. Он редко здоровался вслух, проходя мимо дома Любомиры, только кивал издалека, едва заметно, но пару раз останавливался, прислушивался.
Однажды утром в Родень прибыли корабли из Камы. По такому случаю занятия были отменены, и все ученицы Любомиры выбежали на берег. Не подходя близко, туда, где встречали гостей старейшины, они смотрели издалека на высокие расписные борта, на белые паруса, с которых сияло нарисованное на ткани лучистое солнце. В обед Любомира отпустила девушек погулять, и те снова оказались на берегу.
Гости из Камы не все находились в домах у старейшин, некоторые остались на кораблях, кто-то пошел прогуляться по берегам Родны. Молодые парни весело улыбались здешним девушкам, а девушки переговаривались и щебетали, словно согретые весной пичужки, только Ромашка отошла ото всех, присела на бревнышко, кем-то к берегу прикаченное. Оставаясь в стороне от всеобщего веселья, она любовалась камскими кораблями, что словно яркие диковинные птицы присели на воду посреди широкого разлива реки.
А на следующий день Ромашка снова вышла на берег, примостилась на том же бревнышке, и, разложив на коленях берестяной лист, принялась рисовать. То, что у нее получалось, девушке не нравилось совершенно - вместо того, чтобы походить на птиц, корабли на ее бледном наброске выглядели совершенно неживыми, и даже какими-то ненастоящими. Но Любомира наказала зазря бересту не расходовать, а потому девушка сосредоточенно пыталась как-то исправить собственную работу прежде, чем попробовать разукрасить, и не сразу заметила, что за нею наблюдают. Когда же все-таки Ромашка обернулась, то увидела, что через ее плечо заглядывает черноволосый Сивер. И вздохнула - ей рисунок не нравился, и показывать она его вовсе никому не собиралась.
– Что-то не получается, - извиняющимся тоном сказала девушка.
Сивер пожал плечами, посмотрел на корабли, потом снова на Ромашкин рисунок, и заключил:
– Неплохо.
Девушка недоверчиво усмехнулась.
– А мне не нравится, - заявила она.
Сивер задумался, провел пятерней по и без того взлохмаченным волосам, потом осторожно протянул руку.
– Вот тут бы подправить немного, - сказал он, очерчивая пальцем линию борта.
– Изгиб не тот.
– Верно, - согласилась Ромашка. Она поспешила сделать так, как посоветовал Сивер - вроде стало лучше.
– Спасибо, - поблагодарила девушка. Она еще какое-то время осторожно подтирала неверные линии, рисовала новые, пачкая пальцы черным угольком, после взялась разукрашивать. Сивер сидел на корточках рядом, глядя, как она рисует, потом ушел. Когда - Ромашка не заметила, занятая своим делом.
Гости не задержались надолго и через пару дней покинули Родень, но Ромашка все еще непроизвольно улыбалась, вспоминая, как развернулись широкие крылья парусов, как плывущей стаей скрылись за излучиной диковинные камские корабли. Теперь о них напоминал лишь рисунок, лежащий у Ромашки на столе и являющийся предметом восхищения всех учениц Любомиры. Сама наставница его тоже похвалила, указав, однако, некоторые ошибки и оплошности, допущенные юной художницей.