Горожане. Удивительные истории из жизни людей города Е.
Шрифт:
А.К. Матвеева жизнь в подобные обстоятельства не ставила. У него была своя борьба. Задуманное им научное дело в одиночку сделать невозможно, он понимал это с самого начала. И растил коллектив, сбивал и сплачивал студентов в научное сообщество, жаждущее путешествий (не только в буквальном смысле) и открытий (как в науке, так и в собственной судьбе). Он вырастил экспедицию, выпестовал её, руководил ею как учёный, как педагог и как хозяйственник тоже (закупка рюкзаков, спальных мешков и моторных лодок – это без него не делалось, и, разработав маршрут, поставив научную задачу, он никогда не забывал проверить, взят ли с собой бидончик топлёного масла и спички
Крепкая, как всем казалось, семья близка к распаду, дети взрослеют раньше срока… На Сашу жалуются в школе: он дерётся с мальчишками и прилежание проявляет разве что к истории с географией. Единокровная старшая сестра Вера уже под старость получила письмо из Свердловска – оказывается, тот несносный ребёнок стал профессором, членкором Академии наук. «Ни за что не поверю, – заявила Вера, – он был таким хулиганом!»
Перед самой войной Константин Константинович уходит из семьи – у него новая молодая жена и прежняя страсть к науке. Ксения Михайловна уезжает на Дальний Восток: лишь бы прочь, а куда – всё равно. Здесь и люди совсем другие, и природа ничем не напоминает уральскую. Хабаровск, мон Амур… У цветов иные имена, скалы – как причудливые храмы. Саша не сразу едет вслед за матерью и младшей сестрой – вначале остаётся в Свердловске, как будто бы под присмотром отца, но вскоре понимает, что не нужен Константину Константиновичу и даже не интересен ему. А тут и призыв в армию.
Беды, страдания, разочарования, обиды… Не только за себя самого. И сердце человека каменеет, как древнее дерево, которое не отличишь от скалы, не даёт сочувствовать, жалеть, любить, как раньше. Александр так и не сможет простить своего отца. За него это сделает сын Константин.
Константин Александрович Матвеев родился в 1969 году, когда деда-профессора не было на свете уже пятнадцать лет. Трудяга, коммерсант, фермер, в 90-е годы он поставил новый памятник на запущенной могиле деда – змеевик, бронзовые буквы, узнаваемый пристальный взгляд старика в форменном мундире. Справа от Всехсвятского храма на Михайловском кладбище стоит тот строгий чёрно-зелёный камень.
Константин – в этой семье несчастливое имя. Константин Александрович Матвеев не дожил и до сорока лет. Похоронен рядом со своим отцом Александром Константиновичем на Широкореченском кладбище. Розовый гранит у Кости, чёрный габбро – у Александра. Камни, камни, камни…
Время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий…
Древнее племя, нападавшее на соседей, убивало мужчин и забирало женщин, но главным считалось забросать камнями плодородные поля. Чтобы выжившие после боя не смогли распахать их: ведь тот, кто уцелел, обязательно соберёт эти камни, и жизнь возродится.
Молодой студент на берегу реки Чусовой застывает над каменной загадкой. Начинающий исследователь вслушивается в неизвестное слово – оно проложит дорогу
В конце концов, от всех нас остаются одни лишь имена. Названия.
И разумеется, камни.
Партия в поддавки
1, 4 Георгий Жуков и Павел Бажов. Маршал победы в гостях у сказки.
2 Сергей Михалков и Павел Бажов
3 Павел Бажов – главный уральский сказочник
В дверь постучали, и Ральф залаял от всей своей собачьей души. Гость стоял на пороге, румяный то ли от мороза, то ли от смущения.
– А я тут ехал мимо, увидел свет в окнах…
– Вот и правильно, что зашли! У нас пельмени сегодня, так что это вы очень, очень хорошо придумали. Не забудьте ступеньку-то, осторожнее.
Порог в доме приподнят, чтобы тепло не утекало.
Когда люди знакомы не близко, первые минуты разговора тянутся медленно до мучительности. Слова кладутся на пробу, то там, то сям виснут паузы, будто у юного музыканта, не способного выложить из отдельных звуков цельную мелодию. Но в этом доме, где гость бывал доселе лишь однажды, говорить хотелось сразу, чуть ли не в прихожей, где вилял хвостом Ральф.
– Дом у вас замечательный, – искренне похвалил гость, проходя в столовую, где женщины возились с самоваром.
Он ещё в тот, первый раз поймал себя на том, что захотел бы вернуться сюда, даже будь здесь другой хозяин. Легко тут было, и чувствовалось по всему, что дом этот – любимый, что заботятся о нём, как о человеке. Светлый, тёплый, на подоконниках цветы, повсюду книги. На стене висит гитара, как картина, – с прошлого раза гость помнил, что играет на гитаре хозяйка.
– А на пианино кто у вас? – спросил, покашливая. Красивый чёрный инструмент ленинградской фабрики «Красный Октябрь» стоял в столовой гордым кораблём.
– Внуку, Никитке, купили, – отозвалась хозяйка, справившись наконец с капризником-самоваром. – Но не желает играть, вот и стоит теперь как для мебели.
– Не слыхали, как в деревнях пианино ребятишкам покупали? – оживился хозяин, поглаживая бороду. Радость от припомненной истории зажгла в глазах живой огонёк. – «Комодом с зубами» называли!
Гость провёл рукой по клавишам – ровные, белые, они и вправду походили на зубы. А если уложить крышку неправильно, инструмент оскалится и станет похожим на зверя.
– У вас сегодня никого, – заметил гость, усаживаясь за стол. – А в тот-то раз как на гулянье собралось! Думал, и сегодня так будет.
– Мороз отпугнул, видать. – Хозяин, достал из буфета две рюмки. Графинчик с водкой уже был на столе, от блюда с пельменями шёл кверху ароматный вьющийся пар. – Я верно помню, что вы чистый напиток предпочитаете?
– Как и вы. Крашеный алкоголь не терплю.
Мужчины выпили по рюмке, с удовольствием принялись за пельмени. Хозяин шепнул жене:
– Валянушка, сметану позабыла.