Горсть патронов и немного везения

Приходько Олег Игоревич

К двадцати двум часам мне стало известно столько, сколько было известно в шестнадцать. Не густо. Похоже, я мчался со скоростью сто километров в час по показаниям спидометра велотренажера. Шесть часов, прошедших с начала моей бурной деятельности, ознаменовались подтверждением того, что существование Илоны и Бори в природе столь же достоверно, как и факт торговли вот на этом месте ворованной воблой из залетного «РАФа». Итак, Илона встала в очередь; зная, что восьмилетний Боря к бегам не склонен, отпустила его с поводка и велела ждать на углу. Когда стала подходить ее очередь, она полезла в крокодиловую сумочку, достала из нее толстый — должно быть, из кожи бегемота —

кошелек с фотографией Бори, заменявшего ей кавалера… Какая-то хамка вроде этой мороженщицы с фиолетовыми ногтями попыталась пролезть без очереди, завязалась перебранка, а когда Илона бросила привычный взгляд на Борю, тот уже мчался во всю прыть в направлении Верхней Первомайской.

Мы с Шерифом проделали весь этот путь. Я чувствовал, что начинаю перевоплощаться в свою клиентку. Последние пятьдесят метров мы пробежали со скоростью молодой дамы в длинном платье от Бехтерева, догоняющей свое счастье.

Совсем стемнело. Я отметил, что по ночам собак искать значительно труднее, чем в светлое время суток. Отчасти этот вывод опроверг мой друг: как только мы зашли за злополучный угол, он оживился, уткнулся в землю своим кирзовым носом и стал эту землю жрать с аппетитом представителя канадской диаспоры, вернувшегося на ридну неньку Украину полвека спустя. Я оттянул его, он прошел несколько метров и снова заметался, вырыл ямку, поднял лапу, чтобы не упал бетонный столб; постояв так, вернулся вдруг назад и снова прильнул носом к траве на газоне. Поскольку он поел, дело было не в случайно завалявшейся косточке. Такое беспокойное поведение могло означать, что кто-то провел по этому газону течную суку.

На противоположной стороне я увидел большую белую собаку, которая, несмотря на позднее время, вывела на прогулку свою хозяйку.

— У вас мальчик? — издали крикнула она.

— Нет, у меня кобель, — ответил я. — А у вас?

— У меня… — она подумала, но все же не решилась назвать собственное чадо сукой, — у меня девочка.

Мы перешли через дорогу. Мать девочки оказалась женщиной лет пятидесяти в стареньком пальто и полусапожках, предназначенных для такого рода прогулок. Шериф к афганочке интереса не проявил, значит, на противоположном газоне наследила не она.

— Извините, — вежливо обратился я к женщине, — вы здесь неподалеку живете?

Вопрос ее насторожил.

— А что?

— Сегодня здесь кто-то украл собачку. Весьма редкая, как я понял по рассказу владелицы, порода: кинг-чарлз-спаниель, окрас бленхейм.

Женщина пожала плечами:

— Я живу в этом доме, — кивнула на угловой. — У нас тут таких нет. Жаль, конечно. Хорошая порода. Ласковая.

— Да? — обрадовался я. — Вы знаете?

— Знаю. Мы с Сэтти уже четыре года в городском клубе любителей кинологии состоим, все породы знаем. Кавалер?

Я понял, что Бог услышал мои молитвы!

— Кавалер, кавалер!

— Абсолютно бесстрашная собака. Может броситься на кого угодно. Спортивная, выносливая и веселая.

— Броситься?

— Если кто-нибудь нападает на хозяина — бросится не задумываясь. Хоть с вашим зверем вступит в поединок. И за себя постоит.

— А в смысле преданности?

— Ну, что вы, — улыбнулась светоч кинологии, — она же комнатная, без хозяев не может.

Я рассказал ей об обстоятельствах исчезновения Бори.

— Двадцать секунд, говорите?

— Не больше! Сам проверял! Добежала — а его уже нет. Искала по подворотням, подъездам — нет! Как в воду канул! И воды нет.

Шериф и Сэтти стали заигрывать друг с другом, нам, чтобы не запутались поводки, приходилось перемещаться то вправо, то влево, двигаться по кругу по часовой и против

часовой стрелки, и если бы кто-нибудь смотрел в это время на нас из окна, наверняка подумал бы, что мы танцуем.

— А машины отъезжающей она не заметила?

Я подумал, что если бы Илона заметила отъезжающую машину, то наверняка бы погналась за ней, в лучшем случае — запомнила бы марку или цвет, в худшем — бросилась бы под колеса, и если бы осталась жива, то уж наверняка рассказала бы мне об этом.

— Нет. Впрочем, было это в одиннадцать сорок, движение в это время оживленное. А почему вы спросили о машине?

— В последнее время в нашем районе пропало несколько породистых кобелей. Как правило, красивых и дорогих. Кто-то рассказывал, что видел двоих китайцев в фургоне, из которого они выпускали течную суку. Породистый пес стоит от пятисот долларов, чем не бизнес?

Она просто пересказала мои мысли. Надо полагать, узкоглазые поставили этот бизнес на широкую ногу, к вящему удовольствию городских властей. Что-то мелькало в «Комсомолке» — кажется, на редакцию, опубликовавшую возмущенное письмо Брижит Бардо, городской голова подавал в суд. Тешить себя надеждой, что таким промыслом занимались исключительно в Измайлове, было глупо, вопрос заключался в том, реализовывали собак сразу покупателям по предварительному согласованию или у них все-таки был отстойник.

— Больше я вам ничего сказать не могу, — сочувственно вздохнула женщина, увидев растерянность на моем лице. — Во всяком случае, не думаю, чтобы такую приметную собаку украл кто-нибудь из нашего района — ее тут же обнаружат.

Картина вырисовывалась достаточно четко: специально выдрессированная течная сука выпускается из фургона в том месте, где гуляет приглянувшийся кобель, фургон заезжает за угол, сука бежит за ним, а кобель, унюхав ее, забывает, что он «чистоплотен, комнатен и привязан к хозяевам», — в этот момент ему кажется, что с милой рай и в питомнике. Значит, Илона спохватилась тогда, когда Боря еще не добежал до угла, а сука — в прямом и переносном смысле — уже забежала за него.

Я хотел позвонить клиентке, но в том, что Боря не объявился, не было сомнения: он же не кот, который возвращается в дом, даже если его увезти за пятьдесят километров. А что мне сказать ей еще? Что я тратил ее денежки на проверку ее же показаний?

Все это время меня не покидало ощущение, что за мной непрерывно следят, я словно чувствовал чей-то взгляд, нацеленный мне в спину с точностью лазерного прицела, даже оглянулся пару раз, чтобы уж совсем не переиграть в дурака, но никого, естественно, не обнаружил.

Через, пятнадцать минут мы были дома. Я вытер Шерифу лапы, он тут же рухнул на коврик в прихожей и захрапел. Я бы тоже с удовольствием протянул ноги, но решил доиграть в эту игру до конца, мне казалось, что я начинаю кое-что в ней понимать.

В отличие от джентльмена, знавшего о китайцах только то, что их больше, чем собак, я знал относительно точную их численность в Москве: сто тысяч человек. Вадим Нежин рассказывал, как они напали на след одной из многочисленных их лабораторий по изготовлению фальшивых ксив. Всего за сто пятьдесят баксов у них можно купить иностранный паспорт с любым штампом и копией любой подписи — хоть самого президента. Промышляют они переброской эфедрина в столицу, торгуют пистолетами «ТТ» китайского производства, которые любят наши киллеры: больше двух выстрелов не сделает, а больше и не надо, зато дешево. Держат они под контролем рестораны и притоны своих земляков, занимаются контрабандой, при этом нигде не состоят на учете и налогов не платят.