Горы и оружие

Олдридж Джеймс

— Что ж, применяйте ваше оружие, — сказал Мак-Грегор.

— Ну что вы! Зачем стану я прибегать к вещам столь смехотворным? Но я ведь знаю, что ваше положение в Иране сделалось уже нелегким. Мне крайне бы не хотелось, чтобы ваши затруднения там еще усугубились.

— Бросьте огрызок вон туда, — указал Мак-Грегор на мусорную корзинку из толстого пергамента.

Освободясь от яблока. Эссекс вытер руки большим красным носовым платком.

— Как

бы там ни было, подумайте над моими словами. Я бы на вашем месте покончил с этим делом как можно тише и быстрее. И мы поможем вам, если вы проявите чуть больше благоразумия.

— Понятно, — сказал Мак-Грегор, провожая этого самого благоразумного из встреченных им в жизни людей, и в холле Эссекс прокричал совсем по-семейному:

— До свидания!..

— До свидания… — донесся голос тети Джосс из недр дома.

Проводив Эссекса, Мак-Грегор позвал Эндрю и спросил его, зачем он ездил в Лион с Тахой. По какому, собственно, делу?

— Мама уже принималась за меня, — сказал Эндрю. — Для чего и тебе зря расстраиваться?

Мак-Грегор вопросительно взглянул на Кэти, вошедшую вслед за сыном.

— Он упрямо отмалчивается, — сказала Кэти.

Эндрю пожал плечами.

— Спросите у Тахи, — сказал он. — Таха вам расскажет.

— Расскажи ты сам, — сказал Мак-Грегор.

— Но дело это, по сути, не мое.

— У вас с отцом, — сказала Кэти, — прелестная манера у обоих: съеживаться, умаляться в нужную вам минуту — мол, это дело не мое. Если не твое, то зачем ты с ним ездил?

— Тахе рискованно одному ездить по Франции. Он выглядит как алжирец — как бико (уничижительное прозвище алжирцев во Франции). Вот я и решил: куплю билеты туда и обратно, съезжу с Тахой.

— Ну а с какой целью? — снова спросил Мак-Грегор, зная, что, действуя мягко, можно у сына добиться ответа; Кэти же напустится, начнет укорять, и юноша спокойно, но твердо упрется.

— Он просто хотел взглянуть на вагоны. Хотел разыскать их, но не смог. И повидался затем с курдами — из тех, что учатся в Лионском университете. Вот и все.

— Ты больше таких вещей не делай, — сказал Мак-Грегор. — Ты подвергаешь опасности не только себя, но и меня.

— Хорошо, не буду.

— Вот и все твое наставление? — вмешалась Кэти. — Вели ему, чтобы впредь не смел вообще иметь дела ни с кем из курдов.

— Не будем так уж категоричны, — сказал Мак-Грегор. — Эндрю знает, чего мы от него хотим. И ты должен понять, — обратился он к сыну, — что ты всех нас ставишь под удар.

— Хорошо. Но не вините Таху. Он

меня не звал ехать.

— Платил за проезд и гостиницу ты? — спросила Кэти.

— Я.

— Из каких же денег?

— Из моих собственных, конечно, — из стипендии.

И, ласково поцеловав мать, Эндрю пошел во двор, к воротам — впустить Таху. В «прослушиваемом» доме Таха разговаривать не захотел, и они с Мак-Грегором, сойдя во двор, стали прогуливаться вдвоем по известковой сырой гальке, хрустевшей под ногами.

— Ты поступил глупо, — сказал Мак-Грегор.

— Вагоны надо было посмотреть, — сказал Таха по-курдски.

— Да зачем?

— Надо было убедиться, что они есть. Но штука в том, что их перегнали в Марсель.

— А ты не ошибаешься?

— Можете не сомневаться — вагоны в Марселе.

— Тогда, надо полагать, они перешли в чьи-то другие руки, — сказал Мак-Грегор. — Но каким образом?

— Это американцы. Они определенно уплатили уже тем торговцам за оружие в вагонах и передали его в собственность Дубасу с ильханом.

— Наверняка ты ведь не знаешь…

— Но по всей вероятности, так.

— Пожалуй, ты прав.

— Ну, вот видите. — Таха сжал руку Мак-Грегору. — И выходит, что не о деньгах, а о вагонах думать теперь надо.

— Меня интересует здесь одно — деньги. И если ты планируешь взрыв вагонов, то советую одуматься, — предостерег Мак-Грегор. — Во Франции подобная затея была бы самоубийственна.

— Почему?

— Вы у французов уже на подозрении.

— Не спорю. Но от этого план не становится невыполнимым.

— Даже если он удастся вам, — убеждал Мак-Грегор, — вас всех переловят. И можешь быть уверен, упрячут за решетку на всю жизнь.

— Вы же сами такой целеустремленный, — усмехнулся Таха. — Никак вас в сторону от цели не своротишь. Вот и я от вас научился.

Мак-Грегор не стал вдаваться в философию действия.

— Еще об одном предупреждаю и прошу, — сказал он.

— Да?

— Не впутывай Эндрю.

— У Эндрю своя голова на плечах. Он даже меня самого иногда удивляет.

— Он и твою тетю Кэти удивляет. Но я не хочу, чтобы он оказался как-либо вовлечен в курдские дела.

— Это маловероятно, — успокоил Таха.

— Послушай, Таха, — сказал Мак-Грегор. — Ты подожди со своей затеей. Дай сперва мне выяснить, как обстоит дело с этими вагонами. А там уж поступай, как захочешь.

Таха помолчал, подумал.

— Будь по-вашему, — сказал он. — Подожду. Но вечно ждать я не смогу.