Горячая вода круглосуточно
Шрифт:
И ушел одинокий Гыр-Гыр во мрак ночи в поисках скалы повыше и пошире.
И никто больше не слышал о нем ни слова до того часа, когда юный Ли-Ли-Ли набрел в лесу на изглоданные волками кости. По велению мудрого Чу-Чу-Чу над останками Гыр-Гыра сложили пирамид) из валунов, им написанных.
И сказал Чу-Чу-Чу:
— Да сохранят века поучительную историю, начертанную на этих камнях. Да сохранят они ее в назидание далеким потомкам нашим, дабы ведали те, как им своих гыргыровцев от злобных кляуз отучать надлежит!..
ШТАНЫ ПОЧТАЛЬОНЕ
— Ay,
Однако он тут же опомнился, что живет в средневековые времена и ни о какой охране труда и спецодежде не может быть и речи. Пришлось бедняге самому позаботиться о сохранности своих лодыжек.
Заведующий кузнечным ателье синьор Кувалдини охотно согласился принять необычный заказ, но сказал:
— Стальные штаны — это вам, сударь, не гвоздь, не подкова. Металлец требуется.
— Металлом обеспечу, — самоуверенно заявил Почтальоне и сразу же принялся за дело.
После каждого обхода своего участка он волок в ателье то ржавый котел, то сломанный меч, то еще что-нибудь.
— Может, достаточно? — каждый раз умоляюще смотрел он на заведующего.
— Что вы, голубчик, — снисходительно улыбался синьор Кувалдини, — разумеется, собрано больше, нежели ничего, но на штаны не хватит, не хватит…
Почтальоне удвоил старание. В сбор металла постепенно включились его супруга, сыновья, близкие и дальние родственники, а также ученики неполной средневековой школы, которые любили Почтальоне за то, что он им аккуратно приносил журнал «Будь рыцарем!». Совместными усилиями они буквально подмели всю округу. Наконец железа было собрано столько, что, по общему мнению, его должно было с избытком хватить на сооружение трех каравелл.
— Что вы смыслите в нашем деле? — иронически хмыкнул синьор Кувалдини, когда Почтальоне высказал ему свои соображения. — А угар? А пригар? А недогар вы учитываете?.. Ну, да ладно, постараюсь выкроить… Зайдите через месячишко.
Нетерпеливо отсчитывал письмоносец часы, дни и недели. Точно в установленный срок, тщательно перебинтовав свежеукушенную ногу, он пришел в ателье.
— Ах, да, да… припоминаю… припоминаю, — сказал синьор Кувалдини. — Вы просили отковать стальные трусы…
— Штаны, синьор, штаны. Трусы никак не могут защитить мои икры от злых собак.
— Сочувствую, сударь, но на штаны, к сожалению, материала не хватило.
— Как это не хватило?.. — Почтальоне всегда считался спокойным человеком, но во гневе и овца иной раз страшнее тигра. — Я вас выведу на чистую воду! — заорал он. — Материала, видите ли, не хватило?.. Теперь я понял, почему дон Чезаре, дон Базаре и дон Самоваре вдруг стали щеголять в новых латах… Я… я…
Синьор Кувалдини закатил глаза и воздел руки к небу.
— Уж не хотите ли вы
— Да, да, именно это я и хотел сказать…
— Ты слышал? — обратился Кувалдини к подмастерью. — Будешь свидетелем! Всемогущий призывал нас к всепрощению, и я бы простил этому доставщику новостей и поставщику сплетен, что он обвинил меня в краже. Но он оскорбил не только меня. Он оскорбил достопочтенных рыцарей, которые являются, если верить его гнусному навету, скупщиками краденого. Так призови же их немедленно сюда, и да учинят они над клеветником суд скорый, справедливый и милостивый!..
Почтальоне похолодел.
— Пощадите! — пал он на колени. — Я совсем не то хотел сказать. Дайте мне, пожалуйста, жалобную книгу, и я запишу благодарность.
— Вот это другой разговор, — смилостивился Кувалдини. — А для защиты от собак я вам, так и быть, смастерю отличную стальную тросточку. Разумеется, из вашего материала…
ЧЕРТОЧКА
Главбух внимательно изучал обширную коллекцию автографов, собранную Аболинем. Некоторые подписи он даже разглядывал в лупу, напоминая искусствоведа, желающего окончательно убедиться, что на партитуре расписался именно Моцарт, а не Сальери.
— Нет, расчет произвести не могу, — сказал главбух, искоса глядя на Аболиня, — не хватает подписи физкультииструктора.
— Я уже дважды обегал весь завод и не мог отыскать этого быстроногого кандидата в олимпийцы.
— Ничем не могу помочь. Бегите и обрящете! Недаром же этот документ именуют «бегунком».
— Юрий Андреевич! — взмолился Аболинь. — Мы с вами не первый год работаем вместе. Неужели вам недостаточно моего заявления, что никакого спортинвентаря за мной не числится?
— Как человек я вам охотно верю, но как должностное лицо обязан верить только документам, — торжественно провозгласил главбух, — Порядок есть порядок.
— Хорошо, я вам оставлю расписку, что за мной не числится ни перпендикулярных брусьев, ни параллельного турника, ни велосипедного насоса.
— Можно, — после некоторого раздумья сказал главбух, — но только свою подпись заверьте у нотариуса.
— Хрен редьки не слаще! — вскипел Аболинь. — У меня нет времени. Через два часа прибудут контейнеры, а завтра на рассвете я должен уехать.
— Ничем не могу помочь.
— Мне доверяли на заводе миллионные ценности. Теперь я тоже уезжаю не в Сомали, а на ответственную работу в соседний город. Допускаете ли вы всерьез мысль о том, что я собираюсь похитить двухпудовую гирю или вышку для прыжков в воду?
— Все это напрасные разговоры. Нужна подпись — и дело с концом.
— Но спортивного бога на заводе нет!
— Ладно, — смилостивился главбух. — Пусть кто-нибудь из сотрудников подпишет вместо него.
— Кто?
— Кто угодно. Он сам будет нести ответственность.