Горячее лето пятьдесят третьего
Шрифт:
– Значит знает. Назвал он именно ваше имя. Сказал что у ВДВ большое будущее, а у вас отличные перспективы. А теперь нам выходит и воевать предстоит вместе.
Да, секрета из этой войны больше не делали, больше того, даже выставляли её напоказ. На самом деле сначала в войсках вызывали добровольцев, потом из них отбирали лучших и собирали в интербригады. Бойцам разрешалось писать домой, а о формировании новых бригад с гордостью рапортовали советские газеты. Про его Вторую бригаду написали в самой Правде. Стать добровольцами-интернационалистами вызвались все до единого военнослужащие вверенного ему корпуса, поэтому в интернациональную
– Всегда вместе! Куда мы без вас? Без вас мы просто пехота.
Улыбнувшись, вернул комплимент десантник, и ненавязчиво поинтересовался.
– Ну как там?
– Приземлили империалистов. Восемьдесят два - шестнадцать по потерям за неделю наступления, и то у нас два старых ТУ-2 в зачёт идут, которые огнём с земли сбили, а истребителей только четырнадцать, вот они летать и перестали. С фашистами этих не сравнить, те серьёзно дрались, сурово - эти просто неженки. Сеул уже на третий день обошли, сейчас его ствольная обрабатывает, когда я вылетал прошли даже дальше, чем в пятьдесят первом, серьёзного сопротивления совсем не встречают, уже два дня как бомбовых вылетов не запрашивали. Говорят, все просьбы о перемирии и прекращении огня отвергнуты, а на Сеул тоннами ссыпают листовки на английском "Кто добровольно сдастся, тот в плен не попадёт, будет депортирован на Родину", так веришь нет, третий день тысячами сдаются.
– Так мы можем и не успеть.
Расстроенно подумал вслух Маргелов, и Василий Сталин его утешать не стал.
– Скорее всего не успеете, они со дня на день капитулируют, так говорят их пленные - никто не хочет умирать на чужой земле за чужие интересы.
Генералы общались ещё целый час, они обсудили войну Корейскую, вспомнили войну Великую, подумали над войной будущего и остались вполне довольны друг другом. Перед расставанием Василий Сталин протянул тезке конверт, Маргелов вскрыл, текст был очень кратким.
"Подумайте как без крови занять Западный Берлин. После прочтения сжечь. И. Ст." Василий Филиппович аккуратно сжег письмо и конверт и вопросительно посмотрел на Сталина младшего, тот пожал плечами.
– Я не знаю что в было в письме. У меня инструкции - передать и убедиться в сожжении после прочтения. Извини, Василий Филиппович.
8 января 1953 года, Кабинет Сталина
Министр Государственной Безопасности, недавно ставший генерал-полковником, Павел Анатольевич Судоплатов подытожил доклад по "Делу Врачей"
– ...без натяжек мы им можем вменить только антисоветскую пропаганду.
Товарищ Сталин был обижен на евреев. Единственный, кто поддержал Израиль в войне с арабами в сорок седьмом - сорок девятом, он рассчитывал по меньшей мере на взаимность, а взамен получил только пятую колонну внутри СССР. Оставлять это так как есть было нельзя, его не покидало чувство, что именно эта,
"Сам дурак, обижаться глупо. Благодарность - это такое собачье чувство"
– Не нужно никаких натяжек, Павел Анатольевич. Осуждение ведь их не перевоспитает?
– Обозлит ещё сильнее, Иосиф Виссарионович.
– Сколько по твоим оценкам может уехать евреев в Израиль, если мы им предоставим такую возможность?
– При правильной пропаганде не много, тысяч сорок - пятьдесят, вряд ли больше.
– Мы их отпустим, товарищ Судоплатов. Постарайся, чтобы в этой орде было побольше твоих сотрудников. Скоординируй свои действия с Игнатьевым и начинайте готовить антисоветчиков к отъезду. Желательно, чтобы они все добровольно уехали. Все и добровольно - никого не удерживать.
– Сколько у нас времени на подготовку, товарищ Сталин?
– Думаю, три месяца вам хватит. Тянуть с этим не будем.
– Хватит, товарищ Сталин. Я свободен?
– Доложи, что по Жукову.
– Объект ведём, он заметно усилил активность после самоубийства Хрущёва и отстранения Берии. Пытается понять что происходит, связывался с Булганиным, в разговоре очень резко высказывался о Рокоссовском. Множественные контакты с различными генералами, в основном бывшими сослуживцами, осторожно выясняет их отношение к новому назначению маршала Рокоссовского.
Назначение Константина Константиновича Рокоссовского Секретарём ЦК КПСС, и ответственным за создание "Объединённого Штаба" обсуждала так или иначе вся страна, но особо жаркие дискуссии разгорелись среди армейских офицеров и генералов. В целом, Армия одобрила выбор товарища Сталина, "жуковцы" остались в меньшинстве.
– Не тяните, товарищ генерал-полковник, ничего нового вы про Жукова не узнаете, не нужны нам его связи. Не будет Жукова, не будет и связей.
– Разрешите внести изменение в план ликвидации и не использовать снайперскую винтовку, товарищ Сталин?
– Почему? По моему отличный способ.
– В том то и дело, Иосиф Виссарионович. По какому то необъяснимому мне умственному затмению этот чудесный способ до сих пор не применялся на практике, и от него никто в мире не защищён, даже вы, товарищ Сталин. Я тут с экспертами проконсультировался и за голову схватился. Прежде чем такого джина из бутылки выпускать, нам самим сначала надо всю систему охраны высших лиц поменять. А потом...
Судоплатов рубанул рукой.
– Разом! Это ведь оружие пострашней атомной бомбы может бабахнуть. А Жукова мы по старинке отработаем, товарищ Сталин. Охрана у него расслабленная, можно и из пистолета сделать. Он театр любит, театр его погубит.
Скаламбурил Главный Диверсант и задорно посмотрел на Вождя.
– Исполнитель?
– Самый настоящий ОУНовец, некий Зарицкий, он уже в Одессе на конспиративной квартире. Ведём в тёмную, сам он убеждён, что акцию готовит подполье УПА, так что комар носа не подточит, пусть армейские прокуроры расследуют для большей достоверности.