Горячее сердце

Островский Александр Николаевич

3-й мещанин. Явите божескую милость, ваше высокоблагородие! Достатки наши вам известные… помилосердуйте!

Градобоев. Вот я те помилосердую, ступай. (Заметив Силана.) Эй ты, дядя! Иди за мной в комнаты! С тобой у нас большой разговор будет. (Прочим.) Ну, с богом. Некогда мне теперь судить вас. Кому что нужно, приходите завтра. (Уходит с Силаном.)

Все

расходятся. Входит Гаврило с холстинным мешком за плечами.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Аристарх и Гаврило.

Аристарх. А! Гонимый, здравствуй!

Гаврило. Слышал, стало быть?

Аристарх. Слышал.

Гаврило. Где правда?

Аристарх. Разве не знаешь? Подыми голову кверху.

Гаврило подымает.

Вон там!

Гаврило. Знаю. А где нам суда искать?

Аристарх. А суда вон там! (Показывает на дом городничего.)

Гаврило. А ежели мне правого нужно?

Аристарх. А правого нужно, так подожди, будет и правый.

Гаврило. Да скоро ли?

Аристарх. Ну, не так, чтоб; зато уж хороший. Всех рассудит: и судей и судимых, и тех, которые неправый суд давали, и тех, которые никакого не давали.

Гаврило. Знаю я, про что ты говоришь-то.

Аристарх. А знаешь, зачем спрашиваешь. Ты что это мешок-то надел, аль в дорогу собрался?

Гаврило. На богомолье.

Аристарх. Час добрый! Куда?

Гаврило. В пустынь.

Аристарх. Один?

Гаврило. Нет, нас много, и крестница твоя.

Аристарх. Беглянка-то? Дома-то, чай, ищут.

Гаврило. Нет, крестная посылала сказать, что, мол, ушли на богомолье, чтоб не искали. Да кому плакать-то о ней? Мачеха, поди, рада, а отцу все равно, потому, он стал совсем без понятия. Мне зажитых не отдает, полтораста рублев.

С крыльца сходят городничий и Силан.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Градобоев, Силан, Гаврило, Аристарх.

Градобоев. С ума я сойду с этим делом проклятым; всю ночь нынче не спал. Точно гвоздь мне в голову засел. А уж доберусь. (Силану.) Говори хоть ты толком, чучело!

Силан. Ничего я не скажу, вот что: греха много. Это дело мудреное! И! Мудреное! Куда

мудреное!

Градобоев. Ну, а хозяин-то, прежде Василья, думал на кого-нибудь?

Силан. Заплыли у него очи-то, я говорю; заплыли, потускнели совсем. Въявь-то он ничего не может… что надлежащее, а городит так, зря, от дикости от своей.

Градобоев. Я за тебя примусь, я тебя в острог.

Силан. Ну, вот еще! Думал-думал, да выдумал. С большого-то ума!

Градобоев. Кому ты грубишь! Ты погляди, кому ты грубишь!

Силан. Да коли нескладно и совсем некстати.

Градобоев. Ты, видно, в арестантской давно не сидел.

Силан. Для того и не сидел, что не мое это место, вот что.

Градобоев. Молчи!

Силан. Молчу.

Градобоев. Я тебя, дружок, говорить заставлю! (Наступая на него.) Кто украл?

Силан. Коли ты пужать… Знать не знаю… вот и залажу, и залажу… Хоть огнем жги… Так уж это, я тебе скажу, ты от камня скорей ответа дождешься, чем от меня.

Градобоев. Варвары! Да ведь не Васька?

Силан. Я почем знаю. Васька человек маленький, его как хошь тормоши; а что, конечно, и у него тоже душа, она чувствует.

Градобоев. И не Гаврилка?

Силан. Опять же мое дело сторона. Гаврилко весь тут, его хоть вывороти. У него за душой есть ли железный грош? Навряд ли! А совести у него супротив других… очень даже достаточно.

Градобоев. Ну, так на твое и выходит?

Силан. На что на мое? Я ничего не знаю, вот тебе и сказ!

Градобоев. Ну, в острог, нечего с тобой больше толковать.

Силан. Хоть и в острог, все то же будет. Так вот же тебе… (Решительно.) Знать не знаю… что меня, старика, пужать выдумал!

Градобоев (подбегает к нему с кулаками). Да я не пугаю. Ведь я с тобой лаской, понимаешь ли ты, лаской.

Силан. Да хоть и лаской…

Градобоев. Ведь если ты мне поможешь, я тебе такой магарыч… ну, десять, пятнадцать рублей.

Силан. Уж это, кажется, скорей от каменного попа железной про…

Градобоев. Не договаривай, мошенник! Имей почтение к градоначальнику.

Силан. Что ж почтение? Я, как должно, без шапки… перед тобой.

Градобоев. Слушай! (Шепчет на ухо.)

Силан. Да!

Градобоев. Часто?