Горячий айсберг 2011
Шрифт:
– Хватит, – сказал Коржак. – Радуйся, царскую печать тебе пожаловали.
Волосатый встал, так и не поняв, что произошло: вроде как попарили за царский счет.
– Ну, чего ждете, – обернулся царь к толпящимся за его спиной молодцам, все – мордатые, на одно лицо. – Тащите все сюда, пить да гулять будем!
Всех как смыло радостной волной: с дороги ух как жрать захотелось. В кибитках, прикативших позже, и находилось, надо полагать, царское угощение.
Братья переглянулись.
– Ущипни меня, если я сплю!
– Борька, да ведь это наш самый знаменитый земляк!
– Да,
Как по волшебству, на лавках, где стояли шайки, появились золотые тазы, литые, с узорчатыми ручками, тяжелые ковши, кубки, усыпанные жемчугом, блюда разных величин с чеканными узорами, чарки сердоликовые, кружки с двуглавыми орлами, турьи рога, оправленные в золото.
А тут и звон колокольный раздался: видно, звонарю сельской церкви дали особый наказ.
Царь уселся на деревянное кресло, которое внесли вслед за ним. Одутловатому лицу его, человека немолодого, как ни удивительно, придавали свежесть седина и чуб, свисавший на крутой лоб. Народ смог рассмотреть и парчовую одежду государя, испещренную узорами и окаймленную вдоль разреза и вокруг подола жемчугом и дорогими каменьями. На шее висела массивная золотая цепь с большим узорным крестом. Высокие каблуки красных сафьяновых сапог были окованы серебряными скобами.
Пока «два молодца из ларца» выгружали из коробов различную снедь, царь, прищурившись, молвил:
– Ну что, земляки, трудно живется?
– Да ничего, Борис Николаевич, нормально, справляемся, – посыпалось со всех сторон. – Раньше хуже жили. Нас не переломишь!
– Знаю, что нелегко, ребята. Ну, потерпите еще немного, – покачал головой царь и вздохнул.
– А сколько? – отважился спросить кто-то.
– Три года, три месяца, три дня и… – царь глянул на часы, – три часа… Ну, а сейчас, забудем о грустном. Без водки и закуски, понимаешь, в бане не моются.
Народ одобрительно загудел.
Волосатый мужик, которого царское наказание привело в неописуемое возбуждение, поддакнул:
– Лучше без мочалки, чем без горилки!
Но никто уже никого не слушал, потому что прикатили большую бочку с пивом и вынесли двухведерную голубую бутыль с водкой.
Сначала появились жареные гуси, павлины с радужными растопыренными хвостами, тетерки с шафраном, разные студни, потом журавли с пряным зельем, рассольные петухи с имбирем, бескостные курицы и утки с огурцами. Вся эта птица быстро разлетелась по тарелкам моющихся соотечественников. У бочонка с пивом выстроилась живая очередь. Веселый усач из царской свиты наливал всем желающим в глиняные кружки, советуя нетерпеливым дожидаться отстоя пены. Другие мужики окружили бутыль с водкой. Там руководил процессом хитроглазый парень в собольей шапке набекрень.
Братья ухватили несколько кусков потолще да пожирнее неведомо каких, уже растерзанных птиц: то ли павлинов, то ли петухов, то ли гусей.
– Ну чего, водку будем пить или пиво? – спросил Борис.
– Да какую водку! Одуреем. Давай лучше пиво. Или воды из крана…
Братьям налили по бокалу пива, не спросив про возраст: для своих лет близнецы вымахали, словно молодые дубки.
– Под пиво, – заметил Борис, – можно сожрать в три раза больше. Оно ферменты возбуждает.
– Ты такую хрень только нашему дяде
Дядя братьев-близнецов Сергей Анатольевич Кутепов, он жедядечка, был известным в Свердловске, да и за его пределами, нейрохирургом, специалистом по самым безнадежным случаям, когда клиента, образно говоря, приносили с мозгами в целлофановом пакете. Так вот, он умудрялся возвращать таких бедолаг к жизни…
Царевы слуги тем временем выставили кулебяки, курники, пироги с мясом и с сыром, блины всевозможных родов, пирожки и оладьи.
Шум становился все громче, как на вокзале районного центра, где в зале ожидания все становятся родней друг другу, хохотали все чаще, лица становились все краснее, животы толще, чувства все ярче, слова и мысли – бессвязней. Дверь парилки не закрывалась, набравшие наибольшую степень градусов с ревом вылетали на улицу и нагишом бросались в реку. Благо она, родная, была в тридцати шагах.
Приносили также кроликов, может, и зайцев. Была, впрочем, с самого начала и икра двух видов в серебряных ведерках, но братья ее не успели даже увидеть.
Потом торжественно внесли сахарный Кремль, в три пуда весом, поставили его на стол. Кремль был вылит очень искусно, рубиновые звезды из леденцов, зубчатые стены и башни как настоящие. Мавзолея, правда, не было. Но откусывать «башни» и ломать «кремлевскую стену» в присутствии хозяина Кремля никто не отважился.
– Что ж сладкое никто не ест? – спросил царь.
– Это для женщин больше, – весело ответил кто-то из мужиков, не прекращая жевать.
– А женщин-то забыли! – посетовал царь.
И тут же появились представительницы прекрасного пола из соседнего отделения, в простынях и махровых полотенцах, как индийские дивы в сари. Мужики, кто постыдливей, тоже укрыли срамоту простынями. Женщинам отвели лучшие места, и те, кто покрасивше да помоложе, не чинясь, сбросили простынки с распаренных алых плеч. Послали за вином, но такового не оказалось. А пить водку с пивом дамы отказались. Впрочем, тут же согласились на пиво.
Вдруг царь увидел братьев и подозвал их к себе, точнее, послал за ними Костика. А когда они приблизились, дружелюбно поздоровался:
– Привет, пацаны!
Братья не оробели, ответили одновременно:
– Здравствуйте, Борис Николаевич!
– Вижу, братья?
– Братья.
– А сколько лет вам, братья?
– По двенадцать.
– Двенадцать, а как вымахали! – ввернул Костик.
– Молчи, Костик, – перебил его царь. – На нашей земле одни богатыри. Я сам в двенадцать лет здоровый был, подковы у коня… на ходу отрывал. Вот наша смена, Костик. Как звать, братья?
– Борис!
– Артур!
– Борис… – покачал головой царь. – Хватит на нашу Расею двух Борисов… Артур, говоришь? Король Артур! Быть тебе преемником.
Артур остолбенело выпучил глаза, может, все это ему снится?..
– Да не сейчас, а через тридцать лет, три года, три месяца и…
«Три дня», – подумал Артур.
Но царь больше ничего не сказал…
Екатеринбург. Военный госпиталь.
16 марта 1995 года
Все заволокло сизым туманом, а откуда-то из поднебесья раздалось: