Горячий Декабрь
Шрифт:
Бля, сигнал слабый, точное местоположение не показывает. Я рывком встал и пошел на выход. Все. Поход в сауну можно считать завершенным.
Быстро оделся. Савелий поскакал за мной следом, на ходу застегивая штаны, держа пиджак под мышкой. Про рубашку забыл, туфли до конца не зашнуровал.
Так и шлепал за мной до самого выхода.
– Постой, – хлопнул по плечу Волков.
– Что тебе еще?!
– Завидую я твоей смелости! Ты, эт самое, пониже наклоняйся, пониже… – показал ладонью друг. – Смотрю, ходишь, под косяками не нагибаешься, а надо бы. Вдруг
Увидев мой бешеный взгляд, Савелий попятился:
– Все, молчу… Я молчу. Давай делом займемся. Нашлась твоя жена по приложению или как?!
Все, есть сигнал! Ждал, пока приложение точно выдаст адрес, а Савелий продолжил делиться своими соображениями.
– Ты вот что пойми, Декабрь. Есть бабы для семьи и есть бабы для ебли. Это две несовместимые вещи. Одну ебешь и вкладываешься по мере того, как хорошо и четенько она твой член обрабатывает! Перестал на ее вид вставать? Или много говорить начала, просит того, на что не насосала? Все, свободна… Следующая красотка к ноге! – хлопнул себя по ляжкам. – Во вторую женщину, которая жена, вкладываешься, как в семью, понимаешь? Но тоже, чтобы не позволяла себе лишнего! Строго все, четко… Чтобы место свое знала. Хорошо себя ведет? Окей, на тебе… Шуба в год – одна штука, поездка на море – две штуки, кольцо новое, на праздник Восьмое марта – одна штука. Не справляется с харчами, уборкой или того хуже, как твоя, на члены поглядывает?! Все, бля, милая, ты – безвыездная. Из дома ни ногой! Живо села на хлеб и воду, нах!
– А я погляжу, ты та еще шкура жадная. Калькуляцию тут развел. Не зря в тебе жидовская кровь! Пшел вон…
Однако друг продолжил:
– Ты в этом котле варишься, а я со стороны вижу четко, братан. Глаз как у орла.
– И нюх, как у собаки? – уточнил я, поднес ему к носу кулак. – Чуешь, какими звездюлями пахнет? Хлебальник закрой…
Все, нашел, где моя жена!
Так-так-так… И где же. Где же она, моя ненаглядная, на другие члены в трусах решила посмотреть?!
Увидел адрес.
Да быть этого не может! Что она там забыла?!
В ментовке, нах.
Внезапный мороз пробрался вдоль всего позвоночника, вцепился так, что зубы заскрипели.
Вдруг снова что-то вылезло? Вдруг расследование какое-то и ее зацепили?!
Мало ли… Какой залетный… Хер знает!
Срок давности или что-то в этом роде…
Вдруг мою жену прессуют?!
Живо к ней, обиды прочь!
– По коням, – буркнул друг, завалившись на заднее сиденье. – Салфетки у тебя есть? Течет у меня немного… – прижал ладонь к шее.
– Мозги вытекают. А нет, погоди. Это не мозги. Откуда у тебя мозгам взяться? Их у тебя и не было никогда… Только жидкость одна.
Савелий обиделся, затих. Так и молчал до самой ментовки. И правильно сделал, что молчал. Я был готов к состоянию, просто зверски избить и выместить всю злобу на нем, как на вещи, подвернувшейся под горячую руку.
Телефон трезвонил все время.
Кучи пропущенных…
Листанул вниз, увидел одно часто повторяющееся имя среди прочих:
Подруга моей Манюни.
Та самая, с которой меня застукала жена.
Этой-то что еще надо?
Перезванивать не стал. Обойдется… В очередь пусть встанет.
Волков – кретин еще тот, но в чем-то он прав: бабам многое позволять нельзя.
Новый звонок.
Наметанный глаз сразу отметил, что с того же номера мне уже несколько раз звонили.
Ответил.
– Декабрин Георгий Николаевич? – поинтересовались довольно вежливо.
– Он самый. Вы кто?
– Вас беспокоят из отделения полиции номер четыре, мое имя… бла-бла-бла… номер служебного удостоверения… бла-бла…
Я пропустил мимо ушей часть тарабарщины, зная, что мозг запомнит эту информацию без моего участия.
– Беспокою вас по поводу супруги, Мартины Энгельсовны.
Максимальное внимание. Волоски на коже – дыбом. Кажется, я даже дыхание начал контролировать.
– Слушаю.
– Ваша супруга в отделении находится. Вы не могли бы за ней приехать? И нужно решить, как нам поступить с заявлением… на нее.
– С каким заявлением?
– Есть заявление на вашу супругу.
– Ближе к сути предъявы!
– Она сожгла машину.
Я чуть не подавился воздухом.
– Какую? Чью?!
– Заявила некая Людмила Шилова. В отделении можно узнать все подробности, – добавил вежливо мент.
– Скоро буду.
А вот теперь пора перезвонить Людмиле, чтоб ее, Шиловой.
Отвечает мгновенно. Ждала.
– Ахуела, что ли? Заявления на мою катать? Живо мухой метнулась и забрала свои всратые бумажки!
– Георгий, послушай… – всхлипнула Людмила. – Она… Она… Машину мою сожгла! Новую… Ту самую… Опозорила меня! Я же тебе звонила. Много раз… Ты не отвечал! А она… Вместе с этой Риткой долбанутой. Всегда знала, что по этой Ритке психушка и смирительная рубашка плачут! И Мартина туда же! Две идиотки!
– За языком следи. И заявление забери. По-хорошему. Сама.
– Георгий, я не виновата. Она сама… Моя машина сожжена. Испорчена. На чем я теперь ездить буду?
– Есть такая услуга – такси.
– Такси… Вот еще! Не наездишься, кучу денег каждый день прокатывать? А у меня с деньгами сейчас туго, Георгий.
– Чего ты добиваешься? Заявления в любом случае не станет, как только я появлюсь в ментовке.
– Но почему?! Почему… Георгий, ты даже не знаешь, что случилось! Даже не разбираешься. Я все понимаю, понимала, что она разозлится. Но это… Это уже перебор! Понимаешь?!
– Понимать должна ты.
– И что же я должна понимать?
– Знай свое место, – отключился.
Савелий на заднем сиденье автомобиля громко зааплодировал мне.
– Молоток!
Я даже внимания не обратил. Гораздо больше меня занимал вопрос, как так вышло. Не могла моя спокойная жена сжечь чью-то машину! Не могла…
Или могла?
Людка-то по-настоящему выла. Неподдельно…
Глава 6