Горячий Декабрь
Шрифт:
Подруга застыла рядом, выключила музыку.
– Ты совсем расклеилась! Так не пойдет! Улыбнись!
– Не могу. Жизнь под откос… Больно!
– А ты через боль улыбнись! Пусть завистники сдохнут, пытаясь испортить тебе жизнь и отнять настроение.
– Отвянь. Хватит с меня громких и пустых речей в виде статусов для странички сети…
– Надо было не коньяк наливать, а мартини. Вдруг настроение было бы лучше?
– Не было бы лучше! Мне всегда от алкоголя хочется в кроватку и на ручки к Гоше! – всхлипнула
– Вот-вот! Ненавижу и все. Поймала волну, молодец! Держись за нее и не ной! А давай… Давай ему отомстим!
– Да ну тебя…
– Хотя бы чисто символически! Пошли, есть у меня идея хорошая…
– Ты зачем нас сюда привела?! – смущенно запищала я, когда подруга затолкала меня в магазин интим-товаров, с круглосуточным режимом работы.
Мы оказались в царстве писюнов и резиновых вагин, всевозможных игрушек и смазок!
– Мстить будешь. Не захочешь мстить, так хоть попользуешься, – отмахнулась подруга. – Девушка, а покажите нам что-нибудь убойное… Под размер достоинства… У твоего мачо размер какой? Вот такой? – развела ладони в стороны подруга.
– Вот такой! – расставила я подруге ладони пошире.
– Ох, завидую! – пробормотала девушка за прилавком. – Вот такие, какой размер вы показали, есть еще, но немного осталось. К сожалению, только в пурпурном и черном цвете!
Она выставила на прилавок коробку с пурпурным и черным членом. Неоновый пурпур цвета вырви-глаз и глубокий черный…
– Только такие?
– Только такие. Натюрель у нас разбирают за три часа, максимум. Новая партия придет через три дня. Можете подождать.
– Ждать никак. Нам прямо сейчас нужно! – заявила подруга, смотря на пурпурный.
– Тогда выбирайте. На них сейчас скидочка хорошая…
– Бери, мамань. Член, как у твоего пиздюка, только со скидкой и не изменяет!
– Это обязательно?
– Обязательно. Говорю, если пользоваться не захочешь, символически на куски покромсаешь, как огурец, представляя, что кромсаешь пенис гадкого изменщика, и полегчает. Бери…
– Тогда черный возьму, – робко сказала я.
– А я пурпурный.
Хорошо. Мы их взяли.
Но… положить было некуда! В сумочку крохотного размера они не помещались! В карманы легкой ветровки – тоже!
Пьяный мозг выдал гениальную идею – спрятать за пазуху или подмышку. Я скромно спрятала. Ритка же купленный пурпурный член из рук не выпускала!
Стыдно-то как!
Мы вышли из торгового центра, вроде бы никто нам по пути не повстречался, а все равно мне было стыдно и смешно идти рядом с Риткой, которая размахивала пурпурным членом, как саблей!
– А хорошо так в руке лежит! Приятно… Когда живой, наверное, еще приятнее. Поэтому Людмила и скурвилась… На член повелась! Мамань, а сфоткай меня? – хихикнула подруга, подбоченившись у торца торгового центра.
Только
– Девчат, работаете? По соточке за ночь или как?
Мы с Ритой обернулись. Прямо перед нами покачивался пьяненький мужчина лет пятидесяти с небольшим. Коренастый, широкоплечий, с маленькими, но очень наглыми глазками и гордо вскинутым подбородком.
К тому же спину он держал ровно, несмотря на то, что туловище раскачивалось, а из расстегнутой ширинки выглядывал щедрый кусок оранжевых семейных трусов.
Мужчина нырнул рукой в карман брюк, достал мятые долларовые купюры и перевел пьяный взгляд на меня, причмокнул слюняво:
– Денежкой не обижу. Айда в машину!
– Иди, дядя. Здесь любовь не продается! Проспись лучше! – посоветовала ему я.
Ритка поддакнула и взмахнула рукой с пурпурным членом.
– Да-да, идите! Всего хорошего!
Мужчина попытался сфокусировать взгляд на том, что было зажато у Риты в руке, но не смог.
Взгляд пьяного приклеился ко мне намертво.
– Деточка, поехали. Водитель ждет… Домчит с мигалками!
Он махнул рукой куда-то влево. Там его дожидалась иномарка, седан. Белый седан, хорошего класса, ничего особенного, если бы не красно-синяя мигалка на приборной панели.
Мне бы в этот момент задуматься или просто уйти, но мозг был в спячке.
Поэтому, когда наглый пьяница, невзирая на отказ, подошел и вцепился в меня мертвой хваткой, принявшись лапать за задницу и пытаясь отвести меня в сторону машины, я рассердилась и как следует зазвездила по нахальной роже тем, что под руку попалось.
То есть черным резиновым членом.
Тут еще и Ритка подоспела…
Мужчине только и осталось, что прикрывать голову от ударов и пятиться, но при этом он издал громкий вопль:
– Сидоренко, мать твою! Хули ты там сидишь! Тут честь погонов страдает! Живо сюда…
Вопль был не столько отчаянным, сколько командным. Такой, как он, явно привык глотку драть на работе, крича на подчиненных.
Вот тут можно было бы задуматься и сбежать. Сбежать от греха подальше, ломая каблуки на любимых итальянских сапожках…
Но разве я могла подумать, что этот мелкий, пьяный и мерзкий на вид мужичок не абы кто, а целый генерал?!
Мало того, что тот мерзкий мужичок оказался генералом, так он был еще и злопамятный. Через час нас с Риткой оформляли в отделении полиции, предварительно изъяв орудия преступления.
– Фамилия, имя, отчество!
– У-у-у… Потише можно? – поморщилась я.
Моя голова все еще болела от воплей и матов генерала, который малость, но все-таки протрезвел после случившегося. Он оставил нас в отделении и свинтил, напоследок сказав, чтобы нас оформили со всей строгостью.