Горячий контакт
Шрифт:
– Ордена знаете за что – сбитые сушки, а погоны… взял поносить.
Оладьин хохотнул, подумал о чем-то своем, потом предложил пройти в его кабинет.
– Слушаю вас, – перешел на официальный тон.
– Будучи начальником Учебного центра дивизии беркутов, только еще открываемого, отбираю курсантов и постоянный состав.
Оладьин внес корректировку в мои требования:
– Курсантов подобрать можно. Разумеется, по нашим предложениям. А вот инструкторов и других представителей постоянного штата… У нас у самих людей
Я ухмыльнулся. Вот ведь кулак! Вытащил удостоверение и положил на стол перед Оладьиным. Тот взял его в руки и внимательно прочитал. Констатировал:
– Понятно. Главком дал тебе такие полномочия, что ты можешь хоть мачту радиосвязи забрать.
Я кивнул и подчеркнул:
– Поэтому буду брать всех, нужных для Центра. Подождем Свекольникова, доложусь ему и потом за дело. Ко мне замом не пойдете?
Лицо Оладьина посветлело. Но потом он огорченно сказал:
– Генерал не отпустит. Сработались мы с ним.
– Жаль, но я все же попробую.
На панели кабинетного компа загорелся индикатор вызова. Оладьин включил связь. Звонил Свекольников, сварливо поинтересовавшийся, кто решил покончить жизнь от его руки.
– Товарищ генерал, – не принял его шутливый тон полковник, – прибыл личный представитель главкома с большими полномочиями, требует немедленно прибыть в штаб. Будет отбирать курсантов и инструкторов.
Даже на расстоянии был слышен тяжелый вздох генерала.
– Скажи ему, сейчас буду.
Он действительно быстро прибыл и прошел в кабинет Оладьина.
– Генерал Свекольников, – холодно представился он.
– Полковник Савельев, – в ответ отрекомендовался я.
– Савельевых развелось, – проворчал генерал, рассеяно глядя в мою сторону.
– Да нет нас мало, – возразил я.
Свекольников наконец-то заподозрил что-то неладное. Он резко приблизил свое лицо к моему и сделал открытие:
– Савельев, Димка! – он недоуменно посмотрел на погоны: – слушай, ты же лейтенант. Невозможно за такой срок в полковники пробиться. Ого, да это же орден "За заслуги". Что за маскарад, их на всей Земле не больше полусотни вручено. И Георгиевский крест. Какого генерала ты ограбил?
Выслушав эту немного бессвязную речь, я молча протянул пластиковое удостоверение. Генерал удивленно забормотал, выхватывая из контекста отдельные фразы: "Полковник Савельев… личный представитель главкома… имеет право… все части и военнослужащие ВВКС обязаны…"
Вгляделся в цифровое фото, увеличив его до предела. Потом посмотрел на меня, словно впервые видел.
– Да не подделка это, – пришел ему на помощь Оладьин, – мне из Москвы накануне звонили, рассказывали об этом попрыгунчике, спрашивали, не наш ли. Я не подтвердил, думал другой.
– Хорошо, – все еще ошарашенный Свекольников, присел за стол, – о ком будет идти речь? Сразу подчеркну – Оладьина не дам, стану около него с пистолетом и пристрелю, если начнете отбирать.
– Тогда
– Лучших забираешь. Ладно, им необходимо повышение, а то закисли на курсах. Но все, больше никого не получишь.
Я улыбнулся. Очень уж комичен был генерал.
– Надеюсь, товарищ генерал, кадровики быстро оформят перевод.
– Оформят, только нужно подтверждение штаба главкома.
– Я подтвержу.
Кадровик, знавший прибытии оч-чень важного офицера, примчался с файлами личных дел через двадцать минут. Мы даже не успели выпить по кружке чаю.
Раскрыли дела на компе, Свекольников поставил свою электронную подпись, а я – печать главкома.
Кадровик, увидев мои манипуляции, ахнул и словно стал меньше ростом. С такой печатью я мог совершить любые кадровые перестановки на курсах. Разумеется, начальника курсов и его зама мне не даст тронуть Захаров, а вот остальных…
К этому времени появились Сидоров и Возгальцев. Свекольников сообщил им о смене места службы. Сидоров возмутился. Мичман промолчал, но было видно, что он тоже хочет изложить свое мнение о паршивых начальниках.
Я в начале разговора отодвинулся в тень громоздкого старинного шкафа, но решил вставить свои пять копеек:
– Товарищ подполковник, в период войны нужно пренебрегать своими личными интересами.
Это я очень точно скопировал слова Сидорова, произнесенные нам в один из первых дней учебы. Но подполковник не обратил внимания на юмористический подтекст, раздраженный неприятной новостью. Тоже не узнал. У них тут массовая потеря памяти?
Я подошел к столу. Сидоров мазнул глазами лицо, отвернулся, глядя на Свекольникова. Потом вздрогнул, вернул взгляд обратно на меня.
– Савельев, чтобы курицы несли кубические яйца!
Я красуясь, вытянулся. Возгальцев, также ахнувший, даже ущипнул себя, пытаясь прийти в привычное состояние.
– Это я вас перевел на новое место службы, – пояснил я, – что вам не нравится? Будете служить у беркутов, в Москве. Мечта любого офицера. Подполковник Сидоров, вы назначаетесь заместителем начальника Учебного центра по летно-тактической работе, а вы, капитан Возгальцев, поскольку в свое время просили о теплом местечке, – заместителем начальника по строевой и физической работе.
Возгальцев дернул себя за реденькие волосы, показывая, как он себя проклинает за необдуманные слова.
Мой голос потяжелел:
– У вас есть какие-то возражения, товарищи офицеры?
– Никак нет!
Чувствовалось, что они произнесли эти слова автоматически, подчиняясь гипнозу властного голоса.
– Замечательно, – я повернулся к генералу, – надеюсь ограничений в отборе курсантов не будет.
– Да нет, – пожал плечами генерал, – правда, курсанты, как вы знаете, уже распределены. Хотя, что я говорю, с вашими-то полномочиями…