Горячо-холодно: Повести, рассказы, очерки
Шрифт:
Слепуха открыл окно кабины, смотрел на Волгу, широкой грудью вдыхал пряный степной воздух. Ему казалось, что он уже был когда-то здесь, на этом привольном просторе.
В Красноармейске он первым делом прошел на почту, дал телеграмму, что остается на Волго-Доне. Он ни минуты не сомневался, что Клавдия одобрит его решение. Через два дня пришел ответ: «Телеграфируй, когда выезжать».
Первым монтировался «Уралец» № 186. На монтаже работали опытные экскаваторщики Масликов, Федоров, Татаренко. Однако для многих «Уралец» был в новинку. Собирая машину,
В ночь на первое июня монтаж был закончен. Автокран, с помощью которого шли работы, уехал, и «Уралец» остался один. Он стоял, гордо подняв стрелу с красным блоком на конце. Гусеницы тускло поблескивали, примяв степную траву.
На дороге, ведущей из поселка, показались легковые машины. За ними шла колонна пятитонных самосвалов.
Пуск первого экскаватора на всякой стройке — торжественное событие, как закладка первого камня на строительстве дома. Отметить этот случай приехали многие: главный инженер Волго-Дона Георгий Николаевич Мачтет, знакомый уже нам Дмитрий Константинович Зенкевич, начальник Красноармейского строительного района Александр Петрович Александров.
А экскаваторщики стояли вокруг машины и толкали друг друга в бока. Разговор шел такой: «Давай ты». — «Нет, лучше давай ты». — «Я же совсем ее не знаю, садись сам».
Подошел Зенкевич.
— Вот видишь, — сказал он Слепухе. — А ты говорил, не работал, не справишься. Так кто же, орлы, садиться будет? Пора начинать.
Слепуха посмотрел на Зенкевича и понял, что, если он сейчас же не решится, сидеть ему как миленькому за письменным столом в экскаваторном отделе. Он сделал шаг вперед.
— Разрешите, я сяду.
— Что ж, садись. Покажи этим орлам.
Слепуха легко вскочил на гусеницу, прошел в кабину.
До места, где проходило русло будущего канала, экскаватор должен был добраться на своих на двоих — там уже стояла колонна самосвалов, виднелся красный флажок, вбитый в землю. Слепуха сел в кресло, включил передачу. «Уралец» качнулся, клюнул стрелой и медленно пополз.
Это место ничем не отличалось от окружающей степи. Трава уже начинала жухнуть. Тут и там темнели сусличьи норы. Справа за окном виднелась широкая зеркальная полоса реки. Слепуха опустил рукоять, зубья ковша вонзились в землю, а потом прошлись по ней, содрав травяной покров и обнажив бурую глину. Это был первый кубометр земли, вынутый на строительстве канала. Вокруг машины весело шумели и махали шапками люди.
«Уральцу» необходим рабочий забой — отвесная стена высотой до десяти метров, — тогда он черпает ковш полной мерой. Работать сверху тяжело и неудобно, в лучшем случае ковш заполнится лишь наполовину.
Слепуха умело раскапывал землю перед гусеницами. Экскаватор проходил по наклонному спуску чуть вперед, а стена земли перед ним поднималась все выше: метр, три, пять. Ковши зачерпывались все полней. Вот уже не стало видно Волги, вот уже стоявшие по краям забоя люди оказались выше кабины смотрят сверху на ловкую работу Слепухи. За экскаватором тянулась широкая наклонная траншея.
Позади
— Смотрите, это уже канал, — взволнованно говорил Мачтет, указывая рукой на стену забоя, которая становилась все выше. — Теперь он пойдет и пойдет вперед, до самого Дона.
Первые минуты любой стройки всегда волнующи, и они не могли оставить равнодушными даже опытного строителя.
К вечеру «Уралец», вырыл длинную и глубокую траншею. Как и Мачтет, Зенкевич до вечера смотрел на работу Слепухи, а когда тот вышел из машины, сказал ему:
— Придется отдать тебе машину. Такого экскаваторщика грех сажать за письменный стол.
В этот день Дмитрий Слепуха начал счет своей будущей славы.
2
Иван Селиверстов приехал в Калач в конце июля. Он прошел по торговым рядам, повторяя путь Слепухи, напился молока, наелся свежих огурцов, назначил на вечер свидание с молодой краснощекой казачкой, а потом направился в управление стройки.
В длинном полутемном коридоре он увидел табличку: «Экскаваторный отдел», решительно толкнул скрипучую дверь.
— Вы ко мне? — спросил Зенкевич; он готовился к технической конференции, и ему было некогда.
— Прибыл на экскаватор, — доложил Иван.
— На «Уральцах» работал? — привычно спросил Зенкевич.
— Работал.
— Где?
— В Керчи, — храбро соврал Иван.
— Разве там уже «Уральцы» появились? — удивился Зенкевич.
— Две штуки, — Иван врал напропалую.
— Свидетельство есть?
— Все в ажуре, — Иван достал бумажку и издали показал ее Зенкевичу, зажав пальцем то место, которое не должен был видеть начальник. — Видите? Машинист второго класса.
Зенкевич увидел, что в бумажке действительно написано: «второго класса».
— Хорошо, — сказал он. — Поедете в Красноармейск. Идите сейчас на комиссию.
— Куда? — испугался Иван: его тщательно разработанный план готов был провалиться в самом начале.
— Идите, мне некогда. Третья дверь налево.
Врач забраковал Селиверстова с первого взгляда: после одной встречи с лошадью у Ивана с детских лет не хватало двух ребер.
— Все, что хотите, только не экскаватор, — сказал врач.
— А я хочу только экскаваторщиком, — сообщил Иван.
Через три минуты он уже бесстрашно стоял перед самым главным человеком на Волго-Доне, Шикторовым. Начальник строительства писал. Секретарша, стоя в дверях, недоуменно разводила руками: «Сама, мол, не понимаю, как он сюда проскочил».