Горюч-камень(Повесть и рассказы)
Шрифт:
Луна поднялась выше, стало совсем светло: досадно усложнялась задача по захвату «языка». Теперь просто невозможно подкрасться к часовому незамеченным: прежде чем добежишь до него, он успеет поднять панику и — пиши пропало. Что делать?
Мишка тоже лихорадочно думал, как быть, и ничего дельного не приходило в голову. Неужели придется возвращаться с пустыми руками! И это в первый-то его поиск!.. И вдруг у него мелькнула мысль. А что если?..
— Дядя Гнат! Я, кажется, придумал, — шепнул Мишка.
— Ну?
— Я умею кричать филином.
— Ну ты и шкет! — восхищенно отозвался Гнат, сообразив, что к чему.
Мишка уполз.
Прошло немного времени и из-за угла сарая донеслось:
— У-у-ух!..
Шедший по тропе часовой мгновенно остановился, замер на месте и стал прислушиваться. Тишина. Может быть, почудилось? И вдруг снова протяжно и жутко:
— У-у-ух!..
Немец взял наизготовку автомат и осторожно двинулся к тому месту, откуда раздавался крик невидимой птицы. Он прошел в двух-трех шагах от дверного проема, оказавшись теперь спиной к притаившемуся во тьме сарая Гнату Байдебуре. И тут сержант коршуном метнулся из двери и подмял под себя не успевшего ничего сообразить гитлеровца. Шмайсер в мгновенье ока был отобран, а в рот всунут кляп…
С трудом взвалив глухо мычащего немца на спину, Гнат поспешил к оврагу. Мишка за ним. У развилки лощины их встретили заждавшиеся Щекин и Арнаутов.
— Ого! Ну и аиста сцапали!
— Аист не аист, а на филина клюнул! — рассмеялся Гнат, передавая шедшего впереди со связанными руками «языка» товарищам: надо было торопиться затемно перейти нейтральную полосу.
…На допросе немецкий солдат рассказал, что в расположение их стрелкового полка только что прибыли свежие силы — танковый корпус и три дивизиона тяжелых орудий. Есть вроде приказ самого фюрера: любой ценой снова овладеть Ельцом и Ливнами…
Командование фронта срочно перебросило сюда с других участков несколько дивизионов противотанковых пушек, укрепило оборону живой силой. Замысел врага был сорван до начала его осуществления.
А за Мишкой Богдановым в полку прочно укрепилась слава бывалого разведчика.
С наступлением тепла на участке полка установилось затишье. Укрепившись на новых позициях, противник зловеще помалкивал, снова что-то затевая. Бойцы приводили себя в порядок: стирали гимнастерки, портянки, брились…
Мишка покинул сумрачную землянку и направился в прибрежный лесок. Здесь еще было топко, но тропа позволила добраться до самой воды. Речка была неширокая, вроде Гаточки в Казачьем, и так же побулькивала на быстринке, перекатывая с места на место промытую добела гальку.
— Ты чего тут делаешь? — раздалось почти над самым ухом. Мишка вздрогнул от неожиданности, быстро обернулся: перед ним стоял мальчишка. Постой, да это же тот самый, с кем он немца из риги выкуривал!
— А ты как здесь очутился? — удивился Мишка.
— При санбате я. С неделю провалялся и заросло,
— Вон что!
Мишка подошел к мальчишке, хлопнул его по плечу:
— Ты молодец, смелый — не побоялся тогда фашиста!
— А чего его было бояться! Я их нагляделся по завязку, они у нас долго стояли.
— И у нас, в Казачьем, немец был, только поменьше, чем у вас. А тебя как звать?
— Ленька.
— А меня — Мишка. Ты приходи ко мне, в разведвзвод, познакомлю тебя с моим другом Гнатом Байдебурой. Вон в той стороне наша землянка. Спросишь, где тут разведчики, любой покажет. Может, со мной и пойдем?
— Не, я сейчас не могу: бинты сушить развесил, поди уж высохли.
И Ленька не спеша, вразвалку, пошел по тропе. Мишка же остался на берегу.
…В землянке Мишку ждала новость: их взводу поставлена задача — провести глубокую разведку во вражеский тыл, прощупать оборону противника. На этом участке фронта предстояла крупная наступательная операция.
Лейтенант сидел с сержантом Байдебурой над развернутой картой.
— Серьезное тут дело, Миша, — завидев юного разведчика, сказал Макаревич. — Подсаживайся сюда, слушай…
С первых слов командира стала понятна вся сложность предстоящей разведки. Следовало пройти по меньшей мере километров двадцать в глубь вражеской обороны. Тут ночной вылазкой ничего не сделать, надо что-то придумывать иное. Мишке вдруг вспомнилась недавняя встреча с мальчишкой из Русского Брода, и в голове зароились мысли…
— Товарищ лейтенант! У меня есть предложение. Давайте мы с Ленькой сходим в эту разведку?
— С каким Ленькой?
— А помните, я рассказывал про того пораненного из Русского Брода? Он сейчас, оказывается, в санбате, медсестрам помогает.
— Так-так-так! — затакал лейтенант, обдумывая неожиданное предложение. — А что, давай поразмыслим, может, ты и впрямь дело говоришь…
В штабе полка согласились с планом командира разведвзвода: решено было послать в тыл врага ребят.
Для Мишки нашли потрепанный кургузый пиджачишко, залатанные портки, на ноги — калоши, а на голову — картуз. Переоделся он во все это, и не узнать бравого солдатика — пастушок да и только. В одеянии Леньки не стали ничего менять: та же немецкая пилотка на вихрастой голове, та же фуфайка не по росту, только вместо прежних эрзацваленок на ногах теперь были видавшие, виды солдатские ботинки с обмотками.
Переходить линию фронта решено было в ночное время, а сейчас ребята, получив нужные советы, завалились на нары: лейтенант приказал им выспаться перед дальней и трудной дорогой…
Опустились сумерки. Мишка и Ленька в сопровождении Гната Байдебуры и еще одного разведчика вышли из землянки и растворились во тьме. Направились к лесу, который тянулся в глубь немецкой обороны.
В лесу было сыро, и Мишка вскоре начерпал полные калоши воды. Но от быстрой ходьбы холода не чувствовал, а калоши, привязанные медной проволокой, надежно сидели на ногах.