Господин К. на воле
Шрифт:
— Невесело, правда? — вздохнул под конец жизнерадостный толстячок.
— Чего веселого, — согласился Козеф Й.
— Теперь-то вы меня понимаете, да? — спросил жизнерадостный толстячок со страстной надеждой.
— Я вас превосходно понимаю, — сказал Козеф Й.
Несколько облегчив душу, жизнерадостный толстячок сходил на склад и принес ботинки.
Козеф Й. пошел на кухню и попросил у Розетты черствого хлеба. Розетта дала ему буханку. Взяв под мышки буханку и пару башмаков, Козеф Й., весело насвистывая, направился к мусорным курганам.
Он не
Человек стоял в бассейне с зеленой жижей и шуровал палкой, выгребая водоросли с ее поверхности.
— Эй! — крикнул Козеф Й.
Человек, как и накануне, дружески взмахнул рукой.
— Я принес хлеба, — сказал Козеф Й., подойдя к человеку. — Я принес ботинки.
Человек обул ботинки и съел кусок хлеба.
— В этом бассейне раньше водились лягушки, — сказал он.
Козеф Й. почесал висок в знак того, что все, произносимое беглецом, занимает его искренне и глубоко.
— Я видел кострище, — сказал он.
— Ну, — сказал человек.
Потом наклонился и снова принялся выгребать водоросли, заглушавшие воду. Козеф Й. не знал, что ему еще сказать и что еще сделать. Он выжидал. Человек вытаскивал эту студенистую гущу и укладывал ее на сухие каменные плиты. Там уже собралась сочащаяся мягкая куча, тошнотворная на вид. Козеф Й. не понимал, какой замысел был у человека.
— День-другой, и все замерзнет, — сказал человек, орудуя палкой.
Козеф Й. кивнул, хотя ничего не понял из этого краткого объяснения. Дни становились все холоднее, что правда, то правда. Утром лежал иней, и мороз мог ударить со дня на день.
Оглядевшись, Козеф Й. обнаружил множество кучек этой студенистой гущи и отметил, что человек уже кое-чего достиг. Он тоже приискал себе палку и стал помогать беглецу. Некоторое время они проработали в молчании. Запах, шедший от воды, отдавал затхлым уксусом. Разворошенные водоросли и ряска, в свой черед, испускали чуть ли не ядоносные миазмы.
— Хватит, — сказал человек. Отложил в сторону палку, бережно, как инструмент, который еще пригодится.
Сегодня человек выглядел чуть озабоченным, но выражение веселости не ушло у него с лица.
— Очень может быть, — сказал он, — что на днях я словлю зайца.
Он тихонько засмеялся, как будто затевал какой-то фокус. Потянул Козефа Й. за собой. Они вышли к остову огромного здания. От его кровли осталось несколько металлических аркад, напоминающих ребра доисторического животного.
— Тут был манеж, — сказал человек.
Они стали огибать полуобрушенные стены манежа по тропинке, которая выглядела, как после бомбардировки большими камнями. Тропинка вилась между стенами манежа и внешней стеной. Местами внешняя стена была выщерблена, и узкие проемы вели на ту сторону.
— Вот они, — сказал человек.
Он останавливался возле каждой щербины и внимательно ее осматривал.
— При первых же заморозках — клап! — сказал человек, хлопнув в ладоши, как будто поймал кого-то на лету.
— Что — клап? — поинтересовался Козеф Й.
— Капканы, — уточнил человек.
— А, это капканы, — дошло наконец до Козефа Й.
— Капканы, да, — отвечал человек в упоении. — На зайцев, да. И на лисиц тоже. Но на лисиц не очень. А на зайцев — верняк.
Козеф Й. наклонился разглядеть получше. Однако он не сообразил, как могли действовать эти, мягко говоря, примитивные устройства. Может, зверушки приходили туда на приманку?
— Они любят водоросли? — спросил Козеф Й.
— Нет, — сказал человек. — Они ищут логовище. Приходят ночью, чтобы тут залечь. — Беглец снова тихонько засмеялся. — А тут им — клап!
— Не понимаю, — сказал Козеф Й. с досадой.
— Они идут на тепло. А тут им клап…
Человек повел Козефа Й. туда, где стена уже была выщерблена, но капканы еще не установлены.
— Я их всюду наставлю, — сказал человек с недоброй улыбкой.
Они принялись дальше долбить стену. Человек ставил отметины в тех местах, где надлежало быть выемкам. Долбить стену было делом более трудоемким по сравнению с копанием на свалке или сбором водорослей. Камни, правда, легко отделялись друг от друга, но они были шероховатые и ранили руки. По мере того как проем в стене углублялся, приходилось протискиваться в него ползком и, долбя, проходить тело стены, как червяки проделывают туннель в теле плода. Они орудовали более чем тупыми лезвиями ножей, сломанных кухонных ножей, раскопанных, вероятно, на свалке.
Козефу Й. удалось сделать только три проема, тогда как беглец сделал пять.
— Ничего, — сказал человек, увидев расстроенное лицо Козефа Й.
Они отряхнулись от песка и цементной крошки. Козеф Й. устал. Человек был бодр и в хорошем настроении.
— Хотите промочить горло? — спросил он.
— Что ж, — ответил Козеф Й.
Следовало бы спросить, где человек мог раздобыть выпивку и что это за выпивка. Но Козеф Й. так уморился, что сделал бы хороший глоток любой жидкости хоть с каким-то намеком на алкоголь.
Он пошел за человеком и увидел, что в этом затерянном мире гораздо больше укрытий, чем можно было предположить, глядя, к примеру, с башни. Они спустились в довольно-таки глубокий подвал и пошли по его сырым и петляющим коридорам. Редкие отдушины пропускали немного света — ровно столько, чтобы не натыкаться на стены. Они вышли в сводчатую пещеру вместительной формы, где приютилось несколько рядов бочек.
— Полные? — вздрогнул Козеф Й.
— Годные, — сказал человек, знаком приглашая его сесть на ящик.