Господин К. на воле
Шрифт:
Козеф Й. подождал, пока человек покажет ему, как и что. В горле у него щипало, а ноздри трепетали, потому что в воздухе бродил кисловатый вкус, обещавший присутствие вина.
— Хлеб, вот что хорошо, — сказал человек и опытной рукой принялся ощупывать ближайшую к нему бочку. Поощупывав, он сумел откупорить что-то вроде затычки и запустил внутрь руку. Через миг-другой вынул руку, понюхал пальцы и одобрительно цокнул языком. Взял буханку и отломал горбушку. Сунул горбушку внутрь бочки, провел ею по дереву, пахнущему спиртным, и вынул.
Он протянул горбушку Козефу Й. Тот сжевал горбушку. В
— Ну как? — спросил человек.
— Пойдет, — ответил Козеф Й.
Человек отломал горбушку на сей раз для себя, точно так же потер ею о внутренности бочки и съел.
— Что надо, — сказал он.
Он протянул буханку Козефу Й. Козеф Й. отломил корку и повторил действия, необходимые для того, чтобы получить вкус вина. Нёбо подрагивало у него от наслаждения, пока он жевал.
— Довольно-таки крепкое, — сказал он.
— Старое, поэтому, — сказал человек.
— Бочонок был хороший, — сказал Козеф Й.
— Есть и коньяк, — сказал человек.
Они перешли к бочонку, где некогда хранился коньяк. Мозг Козефа Й. охватила легкая эйфория, после того как он сжевал две-три корки хлеба, потертые о бочку с коньяком.
— Подольше надо жевать, подольше, — шептал человек, покачиваясь. Потом засмеялся и добавил: — Есть и шампанское.
— Не будем смешивать, — высказал мнение Козеф Й.
— И вермут есть, — продолжал человек. — Есть кальвадос. Есть яблочная ракия.
Козефа Й. тоже разобрал смех. Его мозг стал легким, как планер, запущенный с горной вершины. Глаза привыкли к темноте и уже различали предметы, контуры, размытые пятна… Обширное помещение со сводчатым потолком ему нравилось. Он чувствовал себя под защитой и был согрет душой. Между двух бочонков он увидел подстилку из сухих водорослей. Подстилка была такая же манящая, как та, что с капканами на зайцев, но Козеф Й. сообразил, что на самом деле там спал беглец.
Они отломили каждый по куску хлеба и снова принялись прохаживаться по коньячному бочонку.
— Что поразительно, — сказал человек. — Что просто поразительно, — продолжал он, — что никак в голове не укладывается. Ну просто никак, — повторил он, — так вот, это то, что нет ни малейшего привкуса бочки.
И они оба покатились со смеху. Мозг Козефа Й. по-прежнему парил над плавными бесконечными склонами холмов.
— А? — спросил беглец.
— Ага, — подтвердил Козеф Й., и они опять рассмеялись, как будто это «ага» было самой остроумной шуткой на свете.
«Как просто. Господи, как просто», — думал Козеф Й. «Правда ведь?» — подумал человек. «Правда то, что мы оба свободны», — подумал Козеф Й. «Правда», — подумал человек. «Более или менее свободны», — подумал Козеф Й., уставясь в пустоту. «Что за разговоры?» — подумал человек, глядя на корку хлеба, которую держал двумя пальцами. «По сути дела, ничего не меняется», — подумал Козеф Й. «Ну и что?» — подумал человек, отправляя хлеб в рот. «Никто больше меня не боится», — подумал Козеф Й. и повесил голову, а после подпер щеки руками. «Никто», — подумал человек. «Я мог бы быть сейчас в городе. Я мог бы быть в любом другом месте», — подумал Козеф Й. «Не совсем так», — подумал человек. «Он меня
— Что за разговоры? — крикнул Козеф Й.
От усилия, которое потребовалось на произнесение этих слов вслух, у него чуть не оборвалось дыхание.
— Я ничего не говорил, — сказал человек.
— Нет, ты сказал, — сказал Козеф Й.
— Не говорил, ничего я не говорил, — отнекивался беглец.
Козеф Й. попробовал встать, но у него обмякли колени.
Он перекатился с боку на бок и, пока перекатывался, смеялся. Смеясь, он слышал смех человека.
Он замер. Он лежал лицом кверху и смотрел на свод подвала, как когда-то смотрел на небо в яблоневом саду. Над ним без остановки вертелись белые круги, прямо там, куда он смотрел. Он ощутил у себя в левой руке кусок хлеба, который побывал в бочонке. Поднес хлеб ко рту и медленно от него откусил. Он слышал себя — как он жует и как дышит. Он слышал, как суставы лица трутся один о другой, пока он жует.
— Завтра я принесу перочинный нож и ремень, — сказал Козеф Й.
— Завтра меня здесь не будет, — отвечал человек.
«Завтра его здесь не будет!» — подхватил Козеф Й. мысленно и чуть не потерял сознание от смеха.
— Завтра я уйду, — уточнил человек, нажимая ладонями на живот. Откуда-то сверху сквозь слуховые окна проникал запах дыма. «Огонь где-то», — подумал Козеф Й., а человек сказал вслух: — Да.
«Стемнело», — подумал Козеф Й.
«Еще столько дыр надо сделать», — подумал человек.
«Примерно так должна выглядеть смерть», — подумал Козеф Й.
«Мне нужна кирка», — подумал человек.
«Может, я уже мертв», — подумал Козеф Й.
«Кому-то же надо сбегать в город», — подумал человек.
«Еще чего, — подумал Козеф Й. — Главное дело, я вольный человек», — подумал он вдобавок.
20
Он проснулся незадолго до восхода солнца. Голова невыносимо болела. Во сне у него из глаз текли слезы, они высохли на лице и теперь жгли кожу.
Он вдруг понял, что не ночевал в тюрьме, а такого с ним еще никогда не случалось. От этой мысли он содрогнулся. Чутко прислушался, почти в полной уверенности, что сейчас услышит лай собак и топот сапог. Но ничего не услышал. Заторопился выйти. Выйти на воздух, спастись бегством, вернуться. Может, если тихонько прокрасться на свою лежанку в лифте, его ночное отсутствие пройдет незамеченным.
Наверху он во всю мочь вдохнул холодный и чистый утренний воздух. Немного успокоился. Обрывками вспомнил то, что с ним было. Понюхал пальцы, и его чуть не стошнило. Он весь, до мозга костей, пропах гнилым деревом и уксусом. Он осмотрелся, пытаясь угадать, в каком отсеке тюрьмы находится. Широким шагом направился к тому, что принял за руины манежа. Одолел тропинку, подвергшуюся бомбардировке камнями. Провел ладонью по щекам и чуть не оцарапался о щетину.