Господин метелей
Шрифт:
— Прости их, — болтал Сияваршан, пока я подбирала раскиданные шпильки и ленты, — мы тут все немного одичали, а уж локоны любезной Аустерии — это отдельная беда.
Одна из прядей изловчилась и сорвала ленточку с бороды призрака. Началась очередная потасовка, в ходе которой ленточка закружилась по спальне, как белая бабочка, и улетела под кровать. Велюто тут же превратился в кота и ринулся за ней, стянув покрывало и запутавшись в нем.
Пока Сияваршан воевал с волосами Аустерии, я помогала Велюто освободиться из плена покрывала, но призрак так истошно мяукал и метался, что только
— Он идиот, — вздохнул Сияваршан, отбившись от гривы Аустерии и подобрав свою ленточку, которая сиротливо лежала в пыли. — И чем дальше, тем хуже. С содроганием жду того дня, когда он заговорит.
Пока он возился перед зеркалом, повязывая два аккуратных бантика, я пыталась подвинуть кровать на место, но кое-что привлекло внимание. Там, где только-то стояла ножка кровати, во вмятине паркета лежала серебряная монетка. Я подобрала ее, повернув одной стороной, потом другой. На реверсе было знакомое изображение — фея Хольда. Редкая монетка…
— Что ты там нашла? — Сияваршан любовался собой в зеркало, расправляя петельки ленточки.
— Кто-то подложил под ножку кровати монету… — начала я и осеклась.
В наших краях так поступали, когда хотели спастись от злых чар. От дьявольского колдовства.
— Завалилась, скорее всего, — ответил призрак небрежно.
Одна из прядок Аустерии метнулась ко мне и слизнула с моей ладони монету, как собака языком. Я только ахнула, а Сияваршан расхохотался.
— С шевелюрой нашей дорогой Аустерии надо держать уши торчком, — сказал он сочувственно. — Плакала твоя монетка, крошка.
Велюто выбрался из-за сундука и смело бросился в атаку на змеящиеся пряди. Аустерия завопила, пытаясь прогнать его, Сияваршан подзадоривал то одного, то другого, а я вдруг осознала, что страшно устала от всего этого.
— Пожалуйста, успокойтесь, — сказала я, но никто меня не услышал.
Я села на кровать, спрятав лицо в ладонях, и почувствовала себя безмерно одинокой, усталой и… замерзшей. Жаровня в моей спальне не была зажжена, и воздух успел остыть.
Какая же я самонадеянная глупышка, пустоголовая девчонка, как любила говорить моя мачеха. Два дня назад я думала, что мой родной дом — это самая отвратительная ловушка, и мечтала выбраться из нее любым способом. Выйти замуж — проще некуда. Тем более, выйти замуж за такого парня, как Роланд. И вот — я в другой ловушке. И по сравнению с ней, прошлая — вовсе не ловушка, а так… просто мои детские капризы.
На что я рассчитывала, отправляясь к колдуну? На его верность слову? Колдун слов на ветер не бросает… Как же. Бросает. Бросил один раз, бросил второй…
В комнате стало тихо, и я испуганно подняла голову. Прямо передо мной стоял Сияваршан, участливо заглядывая в глаза, рядом на кровати стоял сусликом Велюто, а дама Аустерия парила под потолком, и ее волосы безуспешно старались дотянуться до люстры.
— Бефаночка, ты плачешь? — сострадательно спросил Сияваршан.
— Нет, — покачала я головой. — Но хватит шуметь, это и в самом деле утомительно. —
Она посмотрела на меня с подозрением, а Сияваршан хмыкнул, потирая подбородок.
— Лучше не связывайся с ней, дорогуша. У нее волосы длинные, а ум короткий. Кто знает, что взбредет в голову этой ведьме?
Аустерия презрительно фыркнула и проплыла к зеркалу, усевшись на пуфик гордо, как королева, и отбросила седую шевелюру на спину. Я вооружилась гребнем и начала продирать спутанные пряди. Сияваршан предусмотрительно подхватил Велюто, который так и рвался играть с волосами Аустерии. Мне пришлось потрудиться, потому что волоски не желали лежать ровно, а хватали меня за пальцы, будто и вправду были живые. А может и были — кто знает, какие чудеса еще прячутся в этом замке?
Монетку я нашла, справившись с огромным колтуном, и припрятала ее в поясной кармашек, чтобы потом рассмотреть внимательнее.
Еще около получаса пришлось потратить на то, чтобы заплести три косы, а когда я посмотрела в зеркало, то не узнала даму. На меня смотрела не одутловатая пожилая ведьма, а молодая красавица. Преображение произошло так быстро и незаметно, что даже Сияваршан восхитился запоздало.
— Ничего себе! — присвистнул он, выпуская Велюто. — Да вы просто сияете, дорогая! Кто бы мог подумать, что и вы можете сиять?
Аустерия, до этого с удовольствием рассматривавшая свое отражение, набросила призраку на шею косу, свернув ее петлей. Но я быстро прекратила это, освободив Сияваршана и укладывая косы тяжелыми узлами.
— Не знаю, может, вам будет неудобно передвигаться с человеческими шпильками… — сказала я неуверенно, но Аустерия царственно кивнула, и я засунула в ее прическу около тридцати шпилек.
— Замечательно! — сказала она, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую и кося глазами, чтобы рассмотреть прическу. — Ах, какая я красавица! Ну просто красавица!
Я поднесла ладонь к лицу, пряча улыбку, а Сияваршан рассыпался в комплиментах. Велюто, притаившись на люстре, изготовился к прыжку на макушку Аустерии, но я вовремя заметила и покачала головой, нахмурившись. Он сразу присмирел и мягко спрыгнул ко мне на плечи, став канареечной птицей.
Эта идиллия была прервана совершенно неожиданно — призраки замолчали, словно услышали что-то, неподвластное человеческому уху, а потом Аустерия и Велюто вылетели в коридор — только хлопнула дверь.
Сияваршан, впрочем, задержался, чтобы хоть что-то пояснить.
— Близар зовет, — сказал он торопливо, посылая мне воздушный поцелуй уже от дверей. — Эрна собралась домой! Не жди нас, крошка! Сладких тебе снов!
Я осталась одна, задумчиво покручивая в пальцах монетку с феей Хольдой. Потом опомнилась и заперла дверь, хотя в этом не было необходимости — судя по всему, для здешних обитателей двери не были преградой. Но так мне все равно было спокойнее.
Кровать я так и не могла сдвинуть на прежнее место и заколебалась, не зная — подложить ли монетку под ножку кровати? В конце концов, я решила быть выше суеверий, надела ночную рубашку и нырнула в постель, свернувшись клубочком, чтобы согреться.