Господин следователь. Книга пятая

Шалашов Евгений Васильевич

— А в гостиницу-то зачем?

— Чтобы ты спросил, — не выдержал я.

Нет, чай парень заваривает хорошо, но отчего он такой дурной? И как таких в гимназиях учат, да еще и аттестат выдают? Впрочем, канцелярист из него выйдет, а для этого много ума не нужно. Вот, только, выше губернского секретаря — а это для начальника канцелярии исправника потолок, он не прыгнет. Разве что Станислава третьей степени получит, но с таким отношением к делу сомнительно.

Зато я успокоился. Не засланный это казачок, а попросту купцы Волковы осознали,

что в семейном бизнесе от парня прока маловато будет, поэтому и спихнули в полицию.

Волков ушел за приказчиком, а я отправился в Москву. В смысле — в «Москву».

Госпожа Добрякова, как всегда, стояла за стойкой, словно она здесь жила.

— Иван Александрович, добрый вечер, — расплылась в улыбке хозяйка. Слегка снизив голос, спросила: — Вы по служебной надобности или по личному делу?

— По служебному, — отозвался я, обозначив приветствие прикосновением к козырьку фуражки.

— Жаль… — вздохнула Анастасия Тихоновна. — Я бы вам нумер самый лучший сдала, даже бесплатно.

— С чего это вдруг? — удивился я.

— Супруг мой, в прошлый раз, глупостей наговорил, а я вас очень уважаю. — сообщила хозяйка. — Не хочется выглядеть неблагодарной в ваших глазах.

Отвечать не стал. Понятно, что предложение провокационное. Но топать ногами и кричать, что я не такой, как все прочие, тоже не стану. Да и с каких рыжиков стану оправдываться и что-то доказывать? Поэтому, предложение проигнорировал, а приступил к делу.

— Анастасия Тихоновна, у меня к вам просьба, — обратился я к хозяйке. — Вы не могли бы под благовидным предлогом вызвать в коридор вашу постоялицу? Актрису, звать Нина…

Отчество госпожи Тениной и ее настоящая фамилия отчего-то вылетели из головы, но Добрякова сама пришла на помощь:

— Нина Порфирьевна Затыкина.

— Да, именно так, — кивнул я. — Будьте любезны, подзовите ее сюда, к стойке, по какому-нибудь делу. А я, вроде бы, не при делах.

— Как вам угодно, — поклонилась хозяйка. — Только, вы за ключами присматривайте. Надо бы еще одного коридорного нанять, но не на что.

— Обязательно, — почти серьезно пообещал я. — Возникнет надобность — я и постояльца приму, и место ему выделю.

— Главное, чтобы вы постояльцев не распугали, — хмыкнула хозяйка, отправляясь за актрисой.

От нечего делать я принялся рассматривать картинки, нарисованные художником Прибыловым — сцены из сельской жизни. Крестьяночки, в праздничных сарафанах жнущие хлеб и косящие траву, крестьяне в нарядных армяках везущие подводы с мешками, пашущие пашню. Даже лошади выглядели не так, как наши северные тощие коняшки, а как арабские скакуны, по чистой случайности впряженные в телегу. В общем, красотень! Кажется, в прошлый раз тут было намалевано нечто иное? Ну да, свежей краской до сих пор пахнет. Когда же парень все успел переделать? Прав Чижаков. Из парня получится первоклассный театральный художник.

А тут как раз явились и хозяйка с постоялицей. Анастасия Тихоновна что-то вещала о постельном белье, которое

следует поменять, а заодно и о картинах, украшающих стены. Мол — хотела узнать женское мнение, потому что мужчины в искусстве ничего не понимают. Я, где-то, был с этим согласен, потому что всегда исходил не из правильности наложения цветов, не из теней, что отбрасывают деревья в полдень, а по принципу — нравится или не нравится. Нина Порфирьевна с некоторым испугом посмотрела на меня, но я только улыбнулся, делая вид, что совершенно не при делах. Так, погулять зашел.

С шумом раскрылась дверь и в гостиницу заявился канцелярист Илья вместе с приказчиком из лавки Тугулукова. Я этого парня — вернее, уже мужчины, знал лишь в лицо, потому что имя мне совершенно не нужно. Зато он меня сразу признал.

— Здравие вам, господин следователь, — сорвал с себя шапку приказчик, одновременно складываясь в поклоне.

Отвечать на приветствие я не стал, а просто подошел и спросил:

— Которая барынька?

— Нет тут ее, — замотал головой приказчик. — Тихоновну я знаю, а другая не наша. Но та, что патроны брала, помоложе будет. И в шубку одета.

Что ж, вычеркиваем Тенину из списка подозреваемых во второй раз. И кого же приказчик видел? В шубку одета… А наши барыньки уже на пальто перешли. Март, пусть и зимний в наших краях месяц, но шубы уже снимают.

— Спасибо, — поблагодарил я приказчика за помощь, а потом, взяв под локоток, повлек его к выходу. Уже выйдя на улицу, спросил: — Нервы у вас крепкие?

— Нервы?

— Значит, крепкие, — решил я. Кивнув канцеляристу, сказал: — Илья, благодарю за службу, ты мне больше не нужен. Сегодня, по крайней мере. Можешь возвращаться в участок, к Антону Евлампиевичу.

— Ваше благородие, Иван Александрович, а можно мне с вами? — спросил вдруг канцелярист. — Вы же теперь в покойницкую пойдете?

Хм… А гимназист-то не такой дурак, как я о нем вначале подумал. Но в покойницкой он мне на фиг не нужен.

— Нет, возвращайся к приставу, — твердо сказал я. — Не забывай, что твой сослуживец сейчас один, на весь город. Мало ли что случится, что тогда?

Покойницкая, как и все у нас в Череповце, недалеко — минут пятнадцать ходьбы. Можно бы и быстрее пройти, но весна запаздывает, днем выпал снег, а дворники и домовладельцы не торопились расчищать дорожки перед домами. Видимо, считали, что скоро все само-собой стает.

Пока шли, приказчик решил поделиться своим, наболевшим.

— Ваше благородие, а что с мальчишками делать, которые патроны таскают?

— А что, воруют? — заинтересовался я, хотя мальчишки, что утаскивают патроны, свои поступки кражами не считают.

— Ну да, — подтвердил приказчик. Давеча Ванька Аксенов — семинарист, два патрона к бульдогу спер.

Аксенов? Что-то фамилия знакомая. А, так это фамилия моей директорши. Тетка, хоть и вредная, но неплохая. Может, ее предок?

— Ваньку Аксенова отловить и задницу надрать, — веско сказал я.