Господин следователь. Книга пятая
Шрифт:
Конечно, на самом-то деле я смотрителя никуда бы не упек. И доказательств у меня никаких нет, да и жалобы на пропажу украшений никто не подавал. А уж про то, чтобы распускать подобные слухи… На такую подлость я не способен даже в отношении мародера.
Что там говорить. Сам себе в этот момент был противен.
Арсений еще что-то прохрипел. Эх, этак я мужика задушу, самого под суд отдадут. Ослабив хватку, отпустил и горло, и мужика.
Смотритель рухнул на пол покойницкой, оперся на руки и долго откашливался.
— Так что, сам расскажешь, куда украшения дел или мне городового высвистеть? Мне недолго — свисток при мне. А то и свистеть не стану, сам сволоку, силенок на тебя хватит. И не в участок, а сразу в тюрьму определю. Пару деньков тебя в камере подержу, а коли жив останешься — допрошу.
— Это не я с покойников украшения снимал, — выдавил из себя Арсений.
— Не ты? — усмехнулся я. — А кто же тогда? Домовой у вас завелся? Как там его зовут — больничный или покойницкий?
— Это господин Федышинский снимал, — сообщил смотритель.
Глава двадцать третья
Искусственное дыхание
— Федышинский? — оторопело переспросил я.
— Он самый, — ответил Арсений, наливаясь злостью. Кажется, еще немного, и он бы кинулся на меня, но страх пересилил. — Его высокородие статский советник господин Федышинский мародерствует. Раньше-то, было дело, и я снимал, и напарник мой, а нынче, как его высокородие покойниками заниматься стал, так только он сам, господин Федышинский с покойников да покойниц золотишко с каменьями снимает. Михайло Терентьевич говорит — покойникам золото ни к чему, оно живым нужнее. И мне каждый раз два рубля давал за молчание.
Мне показалось, что в эту минуту на меня упал дом. Ну, или чем-то огрели, вроде мешка с песком.
— Ясно, — только и сказал я. Нащупав в кармане серебряный рубль, вложил его в ладонь смотрителя: — Не взыщи, Арсений. Рубль тебе — компенсация за страдание. Будет желание, явишься завтра в Окружной суд, подашь на меня жалобу либо прокурору, либо самому председателю суда. Напишешь — титулярный советник грубость проявил, рукоприкладствовал. От жалобы проку не будет, но душу отведешь.
Наверное, стоило извиниться перед дядькой, но в этот момент мне это даже в голову не пришло.
Вышел в сумрачный город, слепо пошел по улице. Ну как же так? Федышинский, военный лекарь, которого я безмерно уважаю? Участник Крымской войны, а может — он этим не хвастался, обороны Севастополя! Ну да, ворчит он на меня, порой не по делу, но это один из тех людей, кому я верю. И он снимает побрякушки с мертвых тел?
Я собирался пойти домой, поужинать, потом отправиться к Леночке. Но какой уж теперь ужин? Какая невеста? Есть не хотелось, а тащить в дом любимой девушки весь шлейф сегодняшних переживаний, да и себя в дурном настроении? Нет уж, как-нибудь в другой раз.
Я
Описал несколько кругов по городу, пока не понял, что месяц-то у нас март, уши замерзли, а наушники оставлены дома.
— Иван Александрович, а я вас везде обыскалась, — с беспокойством сказала Нюшка, забирая у меня шинель и фуражку. — Я уже и в участок бегала, и в гостиницу, и даже в покойницкую. Иван Александрович, так вы же замерзший весь! Времени-то уже почти десять.
— Ага, — отозвался я, плюхнувшись на табурет при входе. Это чего, я три с лишним часа бродил?
С трудом стянул с себя сапоги и как был, без тапочек, в одних носках, прошел в свою комнату.
Нюшка мне о чем-то рассказывала, но я пропускал ее слова мимо ушей.
— Иван Александрович, а руки мыть? Умываться? — озадаченно проговорила девчонка, привыкшая, что по возвращению со службы хозяин, прежде всего, шел к рукомойнику.
Да, наверное, стоило хотя бы руки помыть после морга. Но не хотелось.
— Иван Александрович, вы с Еленой Николаевной поссорились? — предположила кухарка, а потом сама же опровергла собственные слова: — А когда вы успели? Я же к Десятовым уже бегала, не было вас.
— Угу…
Пройдя в свою спальню-кабинет присел на краюшек кровати. Нюшка, хотя я ее не звал, пришлепала следом и встала передо мной.
— Иван Александрович, так что же с вами? — заголосила девчонка. — Может, мне за барышней сбегать? Скажу, что хозяин заболел, она враз примчится. Правда, поздно уже, но ничего, вместе с МАшкой придет. Или вы поужинаете вначале?
— Отстань, — с досадой отозвался я.
— Иван Александрович, так нельзя. Ва-а- ня! — заверещала девчонка.
Не успел я ничего ответить, возмутиться, как Нюшка ухватила меня за уши, зажмурилась, а потом, без предупреждения, поцеловала, да еще прямо в губы!
— Да ты что, охренела? — завопил я, подскочив на кровати.
— О, помогло, — с удовлетворением сказала Нюшка, вытирая ладонью губы. Потом деловито сообщила: — Вы ничего худого не подумайте, а еще — не вздумайте в меня влюбиться. У вас Елена Николаевна есть. Пусть она с вами мучается.
— Сейчас точно по заднице надаю! — пообещал я. Подумав, добавил: — Только вначале переоденусь и руки помою.
Нельзя девчонку лупить грязными лапами.
— Нет, точно помогло. На человека стали похожи. А не то прямо-таки тень отца Гамлета.