Господин судебный пристав
Шрифт:
– И ещё ты научился присасываться пиявкой к людям, давить на жалость и брать у них в долг.
– Увы, так оно и есть, – признался Бурматов. – Но…
– Знаешь что… – перебил его Мавлюдов. – Ты обманщик, бродяга и бездельник. Ты паразитируешь на теле общества, и я презираю таких, как ты!
Он собрался было сказать ещё что-то унизительное для Митрофана, но в это время к столику подошёл официант с подносом в руках.
– Ого-го, пахнет вкусненько! – оживился Бурматов. – Я с удовольствием…
– Ну уж нет, – неожиданно заявил
– Напиться в доску, – закончил за него Бурматов, вставая. – Извини, что помешал тебе заливать горе в одиночку.
– Вот как ты запел, проходимец! – округлил глаза Мавлюдов.
– Не сердись, господин Азат, я хорошо понимаю твое состояние, – усмехнулся Бурматов. – Совсем недавно я видел Кузьму Малова с Мадиной Исмагиловой. Прекрасная пара, они просто созданы друг для друга! А ты бегал за ними по пятам с вытянутым, как у лошади, лицом!
– Будь ты проклят, скот безрогий! – взревел Мавлюдов, вскакивая из-за стола. – Ну подожди… Развяжусь со срочными делами и тебя уничтожу!
– Хорошо, я буду осторожен, – улыбнулся на прощание Бурматов. – Кстати, а супротив Кузьмы ты выглядишь, как жалкий уродец. Может, у тебя семь пядей во лбу, господин Азат, но не вышел ты ни красотой, ни ростом!
– Проваливай вон, мерзавец! – истошно завопил окончательно выведенный из себя Мавлюдов. Он схватил со стола пустой стакан и запустил им в Митрофана.
– И тебе всего хорошего, господин Азат, – увернувшись от летящего «снаряда», ещё шире улыбнулся тот. – Если прогулка Кузьмы с Мадиной не огорчила тебя, то я, видимо, преуспел в этом. А теперь прощай, «господин хороший». Я «искренне рад», что огорчил тебя и тем самым дал отличный повод надраться горькой до чёртиков!
9
После подслушанного разговора в вагоне-ресторане Сибагат Ибрагимович вернулся в своё купе, схватил баул и, ничего не объясняя проводнику, сошёл на ближайшей станции.
…И вот он дома, снова наедине с собой, со своими безрадостными мыслями, раздумьями и страхом. Сибагат Ибрагимович склонялся к мысли, что беда не за горами и вот-вот навалится на него невыносимой тяжестью. С завидным упорством стремился он отыскать выход из создавшегося положения, но никак не мог найти его.
Сибагат Ибрагимович присел на кушетку и обхватил руками голову. Он словно надломился и иссяк. Сейчас ему как никогда требовалась поддержка, чьё-то участие.
В себя он пришёл лишь тогда, когда вошедшая в комнату Мадина легонько коснулась его плеча. Увидев племянницу, Сибагат Ибрагимович беспокойно дёрнулся, в его глазах мелькнули тревога и удивление.
– Вот я и вернулся, – глухо сказал он и замялся.
– Я уже вижу, – сказала Мадина, озабоченно хмурясь. – Дядя, с вами случилось какое-то несчастье? Вы очень плохо выглядите.
Халилов почмокал губами, снизу вверх посмотрел на
– Нет, со мной всё в порядке, просто очень устал в дороге…
– Вы что-то от меня скрываете? – тихо поинтересовалась девушка, подозрительно глядя на него. – Вы так неожиданно уехали, а вернулись и вовсе как снежный ком на голову в летний день.
– Слушай, девочка моя, давай поговорим об этом в другой раз, – поморщился Сибагат Ибрагимович и подумал: «Шла бы ты с глаз моих долой, сейчас мне и без тебя тошно. Тут всё идёт прахом: жизнь, благополучие, земля горит под ногами, а она…»
За обедом на вопросы он племянницы отвечал сдержанно, неохотно и почти ничего не ел. Все подаваемые служанкой блюда он встречал равнодушно, с безразличием. Встревоженной Мадине показалось, что дядя целенаправленно изводит её своим равнодушием и холодностью. Выйдя из-за стола, они впервые не сказали друг другу доброго слова и молча разошлись по своим комнатам.
Прошло две недели. За это время Халилов наладил отношения с племянницей, и семейная идиллия, как и прежде, воцарилась в их доме.
Однажды утром Сибагат Ибрагимович вышел на террасу. Ему нездоровилось. Кряхтя и что-то бормоча себе под нос, он уселся на стёганую подстилку и привалился спиной к подушке. Сибагат Ибрагимович выглядел уставшим и разбитым, а его душа изнывала от тяжёлого предчувствия.
В калитку вошёл Азат Мавлюдов. Не обращая внимания на угрожающее рычание сидящего на цепи огромного пса, он быстро пересёк двор и взбежал по ступенькам на террасу.
– Здравствуйте, уважаемый Сибагат Ибрагимович, – сказал он, приближаясь к дремлющему Халилову.
– А-а-а, это ты, лжец? – открывая глаза, ответил тот. – Ты явился сказать, что товар привезли в город или принёс вложенные мною в него деньги?
– На обоз напали грабители, – сказал Азат, краснея и отводя взгляд в сторону. – Они забрали весь товар и исчезли. Но их ищут!
– Ты провёл меня, мошенник, – горько усмехнулся Халилов. – Ты уверил меня, старого дурака, в баснословном барыше, и я купился на твои лживые посулы. Ты убедил меня поверить тебе на слово, не составлять письменного договора, и я, потеряв разум, купился и на это. Теперь я нищий, обременённый огромными долгами старик, которому не на что жить. И это ещё не всё: со дня на день я ожидаю прихода судебных приставов… Они опишут всё моё имущество и вышвырнут на улицу.
– Не гневите Аллаха, уважаемый Сибагат Ибрагимович, – заговорил вдруг Мавлюдов с каменным лицом. – К вам деньги как пришли, так и ушли. И вы никогда не были им хозяином.
– Что ты хочешь этим сказать, мошенник? – насторожился Халилов.
– Я много чего знаю, – ухмыльнулся Мавлюдов, присаживаясь на скамейку. – А то, что собираюсь выложить сейчас, авансом, вам очень неприятно будет слушать.
– Что-то я не понимаю тебя, иуда, – нахмурил лоб Халилов. – Чем ты хочешь добить меня, паскудник?