Госпожа его сердца
Шрифт:
После недавнего открытия Всемирной промышленной выставки все изменилось. Лондон превратился в новый Вавилон. Сюда стекались люди со всей Англии и из самых разных стран. Каждый стремился побывать в грандиозном выставочном павильоне из стекла и металла. Газеты окрестили это доселе невиданное сооружение Хрустальным дворцом.
Сегодня там, на противоположном берегу Серпентайна, было особенно многолюдно. По средам вход стоил очень дешево – всего шиллинг.
Всего шиллинг…
Джеффри улыбнулся при этой мысли. Совсем недавно
Сливки общества опасались, что наплыв простого народа приведет к беспорядкам и росту преступности. Однако ничего подобного не происходило. Публика вела себя превосходно. Мужчины, женщины и дети, одетые в лучшие воскресные наряды, шли на выставку как на праздник. Многие несли с собой корзинки с едой и питьем, рассчитывая провести в огромном павильоне целый день.
Джеффри задумался о собственных делах. Сегодня утром он должен увидеться с лордом Эшли, председателем Общества по улучшению положения рабочих. На вторую половину дня была запланирована встреча с потенциальными попечителями следующего благотворительного проекта.
А еще надо непременно заехать к Рие. Вчера в нем говорили гнев и боль, и он вышел за рамки дозволенного. Последней каплей стали безответственные заявления Рии о том, что любовь выше долга и доброго имени семьи.
Разумеется, его мнение на сей счет не изменилось, но он клятвенно пообещал себе, что сегодня будет держать свои эмоции под контролем. Он обязан заключить с Рией если не мир, то хотя бы перемирие.
Лиззи и Джеймс рука об руку шли по дорожке вдоль берега Серпентайна.
– Должен сказать, несмотря на недавнюю болезнь, ты шагаешь куда энергичнее, чем в прежние времена.
– Разве? – Лиззи тотчас замедлила шаг.
– Нет-нет, это очень хорошо! – со смехом заверил ее Джеймс. – Раньше, когда мы гуляли по парку, ты застревала на каждой кочке и постоянно жаловалась, что твои туфли не выдержат такого испытания.
Лиззи приподняла ногу на несколько дюймов над землей. Потертые кожаные башмаки совсем не сочетались с блестящими шелковыми юбками.
– Наверное, дело в том, что я научилась выбирать для пеших прогулок более практичную обувь, чем атласные туфли.
– Понятно, – кивнул Джеймс. – Ты стала старше и мудрее.
– Старше – да. А вот насчет мудрее… – Лиззи пожала плечами.
Джеймс улыбнулся:
– И все же у меня просто в голове не укладывается, как ты отважилась появиться на публике в таких отвратительных башмаках.
– Бабушка сказала, что завтра мы займемся моей обувью.
Свернув за поворот, они увидели медленно идущую им навстречу пожилую пару Джентльмен тяжело опирался на трость и поддерживал под
– Смотри-ка, древний мистер Уолбертон и его не менее древняя жена. Ты помнишь их, Рия? – спросил Джеймс.
Лиззи пробурчала что-то невнятное и следом за Джеймсом вежливо поклонилась старикам. Морщинистые лица озарились неопределенными улыбками. Почтенные супруги доброжелательно кивнули Лиззи и Джеймсу и, кажется, так и не узнав их, неторопливо продолжили свой путь.
– Эти двое состарились еще до начала времен, – усмехнулся Джеймс. – Ты дала им прозвище «мистер и миссис Сморчок», помнишь?
– Мало ли какие глупости я говорила давным-давно.
– Но это были восхитительные глупости. Если ты и впрямь стала взрослой и мудрой, я буду крайне разочарован.
Лиззи решила воспользоваться благоприятным моментом. Раз Джеймс настроен обсуждать прежние времена, – почему бы не задать ему несколько вопросов? Ведь Рия задним числом пришла к выводу, что разговор, однажды переданный ей Джеймсом, мог касаться отношений между ее, Лиззи, матерью и сэром Гербертом.
Не желая возбуждать лишних подозрений, она начала издалека:
– Скажи, Джеймс, какие картинки из нашего детства чаще всего приходят тебе на память?
Джеймс на секунду задумался.
– Ты страшно забавно надувала губы, когда тетушка не позволяла тебе съесть все поданные к чаю пирожные. – Он повернулся, с видом знатока оглядел ее прическу и, не снимая перчаток, притронулся к одному из локонов. – А еще для тебя было жизненно важно, чтобы каждый завиток твоих белокурых волос выглядел безупречно.
Описание маленькой Рии настолько напоминало Рию взрослую, что сердце Лиззи сжалось от нежности и печали.
– Неужели я и правда была такой капризной?
– О да, чистая правда, – заверил Джеймс. – Но, глядя на твое прелестное личико, все быстро прощали тебе любые капризы.
Они поравнялись с садовой скамейкой, на которой сидели две няни. Одна – солидного возраста – наверняка вырастила нескольких питомцев. Другая же была совсем юная, гораздо моложе Лиззи. Перед каждой из них стояла детская коляска. Младенцы не проявляли признаков беспокойства, и молодая няня на досуге украдкой поглядывала на Лиззи, изучая фасон ее шляпки и платья.
Джеймс приподнял цилиндр:
– Доброе утро, леди.
Удостоившись такого приветствия от джентльмена, молоденькая няня робко улыбнулась и густо покраснела. Она опустила глаза, когда ее более опытная товарка что-то прошептала ей на ухо – видимо, упрекнула в непозволительном проявлении чувств.
Джеймс тут же отвернулся и, не позаботившись понизить голос, обратился к Лиззи:
– Помнишь, мы с тобой сочиняли всякие истории о том, чем занимаются слуги, когда им дают выходной? И обсуждали, способны ли они испытывать настоящие чувства?