Госпожа его сердца
Шрифт:
– Все хорошо, – прошептал он, подавая ей носовой платок. – Все хорошо, Рия.
Когда Лиззи немного успокоилась, он спросил:
– Вы с Джеффри рассорились? Что бы ни произошло между вами, я уверен, что это можно исправить. Мы пригласим его приехать и…
– Нет! – вскрикнула Лиззи. – Он больше не вернется.
– Что за чепуха? Никогда в это не поверю. Надо быть слепым, чтобы не заметить, как трепетно вы друг к другу относитесь. Он не сможет от тебя отказаться.
Эти слова Джеймса вызвали новый поток слез, который Лиззи безуспешно пыталась
– Мне так жаль, Джеймс, но я не могу тебе все объяснить. Сперва мне нужно поговорить с… – Лиззи уже не знала, как ей следует называть пожилую леди Торнборо.
Джеймс похлопал ее по плечу:
– Ничего, я подожду. А пока, может быть, сыграем что-нибудь дуэтом?
Лиззи бросила мрачный взгляд на клавиши из слоновой кости, которые недавно так ее утешали.
– Не начинай снова свои лекции об этом проклятом фортепьяно, – пробормотала она.
– Ну только один дуэт, – продолжал уговаривать ее Джеймс. – Один из тех простеньких дуэтов, что мы играли всякий раз, когда нам было грустно.
– Дуэты? – Лиззи понятия не имела, о чем он говорил. Рия ни разу не упоминала об их с Джеймсом игре на фортепьяно. Она всхлипнула и снова утерла глаза платком, пытаясь избавиться от пелены горя, мешавшей думать.
– Помнишь нашу любимую – одну из колыбельных Брамса?
Джеймс казался таким искренним и немного разочарованным из-за того, что она списала все на свою забывчивость.
– Да, конечно, – пробормотала Лиззи. – Но сейчас у меня совсем нет настроения.
Несмотря на отказ, ее ответ вполне удовлетворил Джеймса.
– Все хорошо, милая, – сказал он с улыбкой. – Как-нибудь в другой раз.
До дома оставалась всего четверть мили, и остаток пути Джеффри пустил лошадь галопом. Животное радостно поскакало вперед, почуяв полную свободу и предвкушая скорый отдых в родном стойле.
Джеффри с удовольствием отдался скачке, сосредоточившись на ритмичных движениях лошади и пролетавших мимо деревьях, сливавшихся в сплошную полосу.
Он использовал любые средства – лишь бы отвлечься от мыслей о Лиззи. До сих пор ему это не удавалось – она незримо присутствовала рядом с ним и днем и ночью тупой болью в сердце, которую невозможно было унять.
«Но хуже всего то, что она никогда не исчезнет из моей жизни», – говорил себе Джеффри. За время маскарада в роли Рии Лиззи удалось завоевать любовь и привязанность леди Торнборо. И если пожилая дама захочет, то она вполне может признать Лиззи наследницей семьи Торнборо. После того как правда о смерти Рии откроется, леди, вероятно, будет в таком отчаянии, что пожелает сохранить новую внучку под своим крылом и простит ей обман.
Если все случится именно так, то ему, Джеффри, все-таки придется время от времени видеться с Лиззи. Особенно сложно будет избегать ее во время лондонского сезона. Уже сейчас он знал, что каждая встреча будет для него мукой, воспоминанием о былой любви. Он доверял ей, а она предала его своей ложью. Почему она не призналась во всем сразу же? Почему
Увидит ли он ее еще или нет, в одном он был уверен: его сердце закрыто для нее навеки, и он мог только надеяться, что со временем боль притупится и шрам в его сердце затянется.
А леди Торнборо, вероятно, все еще находилась в Лондоне, и Лиззи не имела возможности с ней поговорить. Но он не сомневался: как только пожилая леди узнает о настоящем положении вещей, поднимется ужасный шум, который услышит вся Англия.
Его кобыла медленно перешла на рысь и остановилась у парадного входа в усадьбу, где барона уже поджидал конюх. Джеффри спешился и передал ему поводья.
– У вас посетитель, сэр, – доложил конюх.
При слове «посетитель» Джеффри невольно вздрогнул. Если бы только это была Лиззи… Однако у дома не было чужих экипажей. Следовательно, гость прибыл верхом, и, стало быть, это мужчина.
– Кто? – спросил барон.
– Мистер Джеймс Симпсон, сэр.
Джеффри нахмурился и выругался вполголоса. Он увидел, как конюх уставился на него в изумлении, но его это не заботило. Если не считать Элизабет Роуз Пул, Джеймс был последним человеком, которого Джеффри хотел сейчас видеть. Хотя нет, он обманывал себя! Конечно, он хотел увидеть Лиззи.
Утирая пот со лба, барон вошел в дом. В ожидании друга Джеймс комфортно расположился в кабинете. Джеффри вошел в комнату и увидел его в одном из мягких кресел; пыльные же сапоги гость водрузил на бархатную подставку для ног. Джеймс также позволил себе угоститься бренди. Он поднял приветственно бокал, когда барон вошел в кабинет.
– Наконец-то! Я жду целую вечность.
Джеффри бросил плащ на стул, достал из буфета графин и налил себе стакан воды. Кивнув в сторону бокала Джеймса, он заметил:
– Надеюсь, бренди скрасил тебе ожидание.
Джеймс влил последние капли янтарной жидкости себе в рот и поставил бокал на стол.
– Да, несомненно. Без бренди было бы намного скучнее.
– Зачем ты приехал? – Джеффри со вздохом опустился в кресло напротив.
С ноткой удивления в голосе Джеймс пробормотал:
– Вижу, ты решил обойтись без формальностей.
Джеффри откинул голову назад и потер пальцами виски. Бессонная ночь утомила его, а долгая езда верхом и вовсе приблизила к нервному истощению. Он был не в настроении отвечать на колкости.
– Ты же всегда говорил, что ненавидишь церемонии.
– И церемонии на меня за это не обижаются, – усмехнулся Джеймс.
Джеффри повернул голову ровно настолько, чтобы показать гостю свою нерасположенность к шуткам в данный момент.
Джеймс вскинул руки в знак капитуляции.
– Хорошо, я сразу перейду к делу. Я приехал, чтобы поговорить с тобой о Рие.
Услышав имя Рии – несчастной женщины, чья жизнь трагически оборвалась, что позволило Лиззи обманом занять ее место, Джеффри вышел из себя от нахлынувшего гнева. Он твердо решил, что не будет пособничать ей в этом гнусном обмане.