Госпожа попаданка

Каминский Андрей Игоревич

Но совершенно выбило Лену из колеи еще одно изображение — не фреска, скорей что-то вроде иконки, скромно висевшей в углу. Среди здешних картин, расписанных яркими красками, инкрустированными золотом и серебром, она выглядела явно чужеродно — выполненная из темного дерева, поблекшая от времени, с трудом видными изображениями. Но все же различимыми — и от этих смутных очертаний на Лену повеяло прямо таки космическим холодом.

Зал, столь огромный, что дальние стены теряются во мраке, усыпанном едва заметными светящимися точками. Пугающие тени, крадущиеся во тьме. Шесть силуэтов, полных скрытой угрозы, восседающие на колоссальных тронах. И пустой

седьмой трон из маслянисто-черного камня, покрытого загадочными письменами. Перед ним стоит маленькая фигурка, охваченная черным пламенем. Женская фигурка, с головой странной птицы на обнаженных плечах.

Лена, словно завороженная, протянула руку к картине, но тут же одернула, словно испугавшись, что полыхающее на ней пламя опалит ей пальцы.

— Интересно, — послышался за ее спиной негромкий голос, — мне говорили, что ты узнаешь именно эту картину.

Лена обернулась — перед ней стоял высокий человек, в таком же облачении, как и прочие прислужники. Край черного капюшона, как и рукавов был окантован розовым. На груди, на серебряной цепочке свисал серебряный же полумесяц, с крупным алмазом посредине. Вошедший откинул капюшон и волна рыжевато-каштановых волос, упала на узкие плечи. Лена увидела знакомый типаж — красивое, неопределенного пола лицо, с тонкими чертами и огромными зелеными глазами. Пухлые губы искривились в снисходительной улыбке, когда Лена положила руку на кнут.

— Это тебе не понадобиться, — произнес незнакомец, — здесь никто не желает тебе зла. Мы всегда жили в согласии с жрицами Скилакагеты.

— Осторожность не помешает, проворчала Лена, — на пути сюда мне не везло на добрячков.

— Здесь тебе ничего не грозит, — повторил незнакомец, — я, Аласта Дермунд, епископ Храма Астарота, обещаю тебе это.

— Дермунд, — вспомнила Лена, — это разве не…

— Все верно, — кивнул ее собеседник (или собеседница?), — князь-епископ Вальдонии — мой кузен. Никто на Рензе не посмеет напасть на хольк с его гербом — остаток пути до Брокгарта ты проведешь в спокойствии и комфорте. Ну, а в Брокгарте тебя встретят.

— Кто?

— Тот же, кто попросил встретить тебя и здесь.

— Этот, как его…, — наморщила лоб Лена, — Ниак?

— Ниак Вагнеркейн, — кивнул Аласта, — это он сказал, что ты обязательно узнаешь эту картинку. Он вообще редко ошибается.

Лена бросила взгляд на пугающий рисунок и почувствовала, как ком подступает к ее горлу. Она словно вновь ощутила треск костей в адском пламени, наяву увидела плоть, сползающую с оголенных фаланг.

— Я видела эту картинку, — сказала она, — уже не помню где.

— Я знаю, — усмехнулся Аласта, — во сне.

Лена бросила на него недоверчивый взгляд.

— Эта иконка здесь недавно, — продолжал мужчина, — долгое время она хранилась в самых тайных подземельях Храма Семидесяти Двух, скрытая от людских глаз. И я был удивлен, когда Ниак Вагнеркейн попросил перенести ее сюда, чтобы показать тебе.

— Почему здесь, а не в тех подземельях?

— Туда сложно провести посторонних, — пояснил Аласта, — куда сложнее, чем вынести эту икону под полой. Он говорил, что эта картина поможет тебе.

— Поможет? В чем?

— Понять, кто ты есть, — сказал жрец Астарота, — Ниак сказал, что у тебя есть нож. Странный нож, с загадочной птицей. Кровь, пролитая им, поможет тебе пробудиться.

Лена пристально посмотрела на жреца, потом перевела взгляд на иконку и достала отцовский нож. Торопясь, словно боясь, что решительность изменит ей, она полоснула себя по ладони и приложила кровоточащую ладонь к темной иконке.

Перед ее глазами полыхнул беззвучный

взрыв — черное пламя с белыми всполохами. Колдовской огонь вмиг охватил Лену и та закричала от невыносимой боли объявшей все тело. Она чувствовала, как плоть сползает с костей, как обугливаются сами кости, осыпаясь на пол горстью золы. Но даже сгорая заживо, с мигом вытекшими от жара глазами, она каким-то образом видела все происходящее: как сгинул зал Астарота, сменившись другим — бескрайним залом, дальние стены которого терялись в непроницаемом мраке. Из тьмы возносились исполинские троны — и сидевшие на них туманные фигуры шевелились, словно разминая затекшие члены, наклоняясь чтобы рассмотреть обьятую пламенем фигурку. Но черное пламя угасало — и из затухающего костра выходил некто…обнаженная женщина с птичьей головой на голых плечах. Вот она вскинула руки — и они обернулись крыльями с иссиня-черными перьями.

Лена с криком отпрянула, дико озираясь по сторонам. Ее била крупная дрожь, из глаз потоком текли слезы. Попаданка лихорадочно ощупывала себя, не в силах поверить, что ее все еще облекает живая плоть, а не сгоревшие головешки. Зал Астарота почти не изменился — разве что половина свечей потухла, словно задутая сильным ветром. Однако другие свечи еще горели — и в их свете Лена увидела Аласту, что со странной улыбкой рассматривал ошеломленную попаданку.

— Тебе смешно, ты пидор?! — выкрикнула Лена, — ублюдки конченые, вы убить меня хотите?! Да за такие фокусы тебе и этому Ниаку…

— Он был прав, — негромко произнес жрец, — посмотри на иконку.

Лена бросила на него злой взгляд, но все же взяла одну из все еще горевших свечей и поднесла ее к черной иконе. Колышущийся огонек осветил изображение — теперь на редкость четкое и ясное. Она видела огромный зал, окруженный бескрайним мраком, видела тени крадущиеся во тьме и огромные фигуры в черных балахонах восседающие на тронах. Но пространство перед пустым троном, сейчас тоже опустело — объятая пламенем фигурка бесследно исчезла.

— Что за? — Лена прервалась, изумленно посмотрев на свою руку, все еще сжимавшую отцовский нож, на глазах покрывавшийся черной ржавчиной. Вот исчезла гравировка с Черным Фениксом — и клинок рассыпался ржавой пылью. Лена посмотрела на ладонь — на ней наливался черным огромный кровоподтек в форме расправившей крылья птицы.

В таверну она возвращалась уже сама — с тех пор как очередной послушник перевез ее обратно на берег, она на удивление легко находила дорогу в лабиринте грязных улочек. Темные личности, ютившиеся у кабаков и иных неприглядных заведений, провожали ее похотливыми взглядами, однако пристать так и не решились, остановленные не то змеиным кнутом у пояса Лены, — во время испытания плеть Триморфы, кстати, оставалась на удивление пассивной, никак не реагируя на страдания хозяйки, — не то странным выражением в глазах попаданки.

Лена же не замечала здешнее отребье, погруженная в собственные мысли. Без сомнения, в Храме Астарота с ней что-то произошло, но она никак не могла понять — что? Особых изменений в себе она пока не замечала, хотя и понимала, что произошедшее не могло не оставить на ней следа. Сейчас она мучительно пыталась ответить себе — правильно ли она сделала, что решилась на это проклятое испытание или, поддавшись внезапному наитию, только что добавила на свою голову серьезные проблемы.

За этими мыслями Лена сама не заметила, как покинула опасный район, а там и оказалась рядом со «своей» таверной. Поднявшись наверх, Лена увидела пустую комнату, где на полу валялись обрывки платья и ее и собственная, настежь открытая сумка. Обуреваемая нехорошим предчувствием, Лена сбежала вниз.