Госпожа попаданка
Шрифт:
— Больной ублюдок, — процедила Лена.
— Вот ты меня понимаешь, подруга, — кивнула Катя, — они и вывезли меня под Гнилой Лиман, да там и притопили — с ребенком и котятками.
— Это они, значит? — Лена указала на почти неразличимых во тьме тварей.
— Они самые, — с гордостью сказала Катя, — красавцы, правда?
Лена вновь покосилась на сверкающих глазами чудовищ, но промолчала. Про себя она отметила, что, судя по всему, этот мир соприкасался с их собственным в Гнилом Лимане. Иначе не объяснишь того, что ночью Катя вдруг ожила со всем своим «потомством». Выследив и растерзав своих обидчиков, она принялась
— Так я и жила, — рассказывала она, — в реке, в лиманах, иногда и в море выбиралась — там лучше всего было: еды вдоволь, простор. Там я и встретилась с меркулом.
— С кем?!
— Мерлинги знаешь кто такие?
— Нет, — покачала головой Лена.
— Вроде русалок, но русалки всегда девки, а эти могут и мужчинами быть и женщинами. И выглядят стремно — в чешуе, с перепончатыми лапами. Вот от связи самцов-мерлингов с акулами и появляются меркулы. У нас таких нет, а тут их хватает. А кое-кто отсюда и в наш мир шастает, а потом люди пропадают бесследно. Ну, вот меня тот меркул и сманил — мол, тут лучше: море большое, не то, что лужа эта, ну и такие как мы там в почете. Не обманул, кстати: сама Скилла меня приметила. Она, конечно, больше с собаками дело имеет, а своих кошек у нее нет — вот и решила завести типа для разнообразия.
К огорчению Лены, Кэт заявила, что понятия не имеет, как вернуться обратно.
— Я и здесь-то не поняла, как очутилась, — рассказывала она, — просто нырнула поглубже у нас, а вынырнула уже в Змеином море, вместе с детками. Да и не больно охота — мне и тут хорошо. С меркулом мы разбежались, так что живу сама по себе — ну и с детишками еще. Сначала возле Топи тусовалась, а потом перебралась к Некрарии. Тут и нашла проходы в эти подземелья.
— И что, здесь лучше? — заинтересовалась Лена.
— Само собой, — кивнула Катя, — я же к открытому морю не приучена, мне ближе к берегу лучше. Жрицы меня привечают — блюдо видела? Его специально для меня сделали. Мне жертвы кровью или чем получше — а я им помогу: разыскать что нужное, кого-то неугодного прикончить, особенно если парень какой козлиной оказался, — Кэт хищно ухмыльнулась, — вот тут я завсегда пожалуйста. Это, правда, не сколько жрицы просят, сколько послушницы, кто прошареннее. Ты не из таких, сразу видно, а вот эти стервы, что тебя заманили — одну из них я здесь не раз видела.
— Вот сучки! — выругалась Лена, — а они мне говорили, что новенькие.
— Это ты новенькая, — рассмеялась Катя, — таким как ты труднее всего, потому что из-за них шум никто поднимать не будет.
— Какой еще шум? — спросила Лена, подозревая самое скверное.
— Из-за тебя — никакой, — хмыкнула Катя, — про сиреневый жемчуг они не врали, вот только промолчали, что он тут не сам собой находится — его эти самые тельхины приносят. Они хоть на вид страхолюдные, но ребята головастые — у себя в глубинах много чего такого делают, что на суше ценится. Ну и самые ушлые послушницы и надумали — заманивают дурашек попроще и отдают тельхинам…
— Зачем? — внутренне похолодев спросила Лена.
— А то ты не догадываешься, —
И словно в подтверждение ее слов откуда-то сверху раздался слабый, словно заглушенный тоннами камня, девичий крик, полный ужаса и боли.
— О, слышишь! — усмехнулась Катя, — уже нашлись.
— Проведи меня наверх! — вдруг сказала Лена, — я хочу посмотреть.
— Мерзкое зрелище, подруга, честно скажу.
— Все равно. Проводи.
Истошный женский крик то и дело прерывался довольным рыком и лаем. Фарсина, почти раздавленная весом навалившегося на нее тела, вопила от ужаса, пока тельхин ожесточенно терзал ее лоно длинным членом с заостренной, будто копье, головкой. Этот тельхин был последним — остальные собакоподобные монстры уже отымели послушницу, проявив не уступающую людской фантазию. Лицо Фарсины было залито смесью собственной слюны и нечеловеческой спермы, анус зиял черной дырой, сочившейся спермой и кровью, как и распухшее, окровавленное лоно. Вой и рык довольных тварей сплетались с криками женщины в одну жуткую какофонию и за всем этим, расширенными от страха глазами, наблюдала лежащая на камне Мартильда. Голая, связанная по рукам и ногам обрывками собственного одеяния, она дрожала, почти сойдя с ума от страха и понимая, что она — следующая.
Еще несколько пар глаз внимательно наблюдали за всем этим из небольшой пещеры, нависшей над водоемом.
— Конец им, — спокойно констатировала Катя, — за что боролись, что называется… Ну, может будет другим урок.
Лена промолчала, вновь переведя взгляд на искаженное мукой и болью лицо Фарсины. Она уже не кричала — только глухо стонала, бессильно дергаясь под насилующим ее чудовищем. На миг Лене показалось, что ее глаза встретились с глазами послушницы и девушка невольно содрогнулась, увидев этот безумный, невидящий взгляд.
— Так нельзя, — вдруг сказала Лена, — надо вытащить их!
— С ума сошла? На ее месте могла быть ты, а эти сучки бы только глазели.
Лена перевела взгляд на остров как раз когда огромный зверь стиснул бока Фарсины когтистыми лапами, пропарывая кровоточащие борозды, и быстро-быстро задвигал тазом. Утробный рык вырвался из его глотки и страшные челюсти клацнули, разом отрывая голову Фарсине. Остальные твари, утробно рыча, ринулись к телу девушки, разрывая ее на части и пожирая окровавленные куски.
— Все! — Лена вскочила, — ты оставайся, а я не могу.
Она уже готова была спрыгнуть в воду, но Катя резко дернула ее руку.
— Сиди на месте, дурында! Эти твари тебя порвут! Тут нужен кто-то более шустрый!
Тельхины, рыча, словно стая изголодавшихся псов, пожирали девичье тело. Те, кто доел свою долю, разворачивали окровавленные морды к Мартильде и красные глаза вновь загорались голодом и похотью. Твари, угрожающе ворча, неторопливо подходили к полумертвой от ужаса девушке, когда некий посторонний звук отвлек их от предстоящего пиршества. Вскинув уши и раздувая ноздри, тельхины вертели головами, пытаясь найти источник звука.