Госпожа-Рабыня, или Эльфы не влюбляются
Шрифт:
На следующий день на мою почту пришла анкета, которую необходимо было оформить для прохождения практики. Похоже, ответы на ломанном от волнения английском удовлетворили будущего руководителя.
Дальше все развивалось излишне стремительно. Первый месяц Ноа вовсе не обращал внимания на меня, передав руководство над студентами своей помощнице. А потом все резко изменилось.
Похоже, удар по голове был сильнее, чем я тогда думала, и вышиб мне мозги на последующие восемь лет. Я всего лишь опаздывала на практику из-за снега. Именно в тот момент, когда я на бегу пыталась стряхнуть промокшие
Опомнилась я уже на диване под внимательным взглядом карих глаз.
"Скорую вызывать?" — холодно спросил мужчина. А я не могла отвести взгляд и напрочь лишилась дара речи, только медленно покачала головой. Все вокруг закружилось, и я глубоко вдохнула, подавляя накатившую тошноту.
"Ясно," — выдохнул Ноа и, подняв меня на руки, понес в машину.
Врачи в приемной частной клиники не спешили радовать моего начальника и прописали мне постельный режим на две недели и еще какие-то там таблетки.
Представляю, как бы удивились мои подружки, заметив строго одетого мужчину в дорогом костюме на пороге нашей квартиры, но в институте были каникулы, и девчонки разбежались кто куда.
Я видела, как поморщился мужчина, помогавший мне дойти до комнаты. Но так же молча, он помог мне раздеться и уложил на кровать.
"Где соседи?" — спросил он, осматривая мою комнату.
"Каникулы, все разъехались," — ответила я устало, опускаясь на подушку.
"Ясно," — пробурчал мужчина и так же не прощаясь ушел, захлопнув за собой дверь квартиры.
Кто бы мог подумать, что прежде, чем уйти, мой строгий начальник прихватит ключи, и утром на столе я обнаружу кучу продуктов и горячий чай. С таким же отрешенным видом Ноа поставил передо мной свежий омлет и сел напротив. С того момента начались наши странные отношения.
Признаюсь, он даже никогда не ухаживал за мной. За все время, пока мы встречались, ни разу он не приглашал меня на свидание и не признавался в своих чувствах. Это я влюбилась в взрослого мужчину как девчонка, а он терпеливо принимал то, что ему предлагали, по непонятной для меня причине. Я первая потянулась к нему за поцелуем. Первая намекнула на сближение.
Он же заботился обо мне словно о ребенке. Отсутствие отца сыграло не последнюю роль в том, что я принимала его заботу и тотальный контроль над моей жизнью за что-то большее, чем чувство собственности.
Спустя полгода Ноа заявился ко мне в квартиру и приказал собирать вещи. Мужчине надоело возить меня туда-сюда, и он решил, что целесообразнее мне переехать к нему. Девчонки визжали от радости и зависти, а мама печально вздохнула, но не стала меня отговаривать. Так моя жизнь замкнулась на институте, работе на полставки в агентстве Ноа и жизни с ним в его шикарной съемной квартире.
Меня устраивало все, кроме его неизменной холодности. Даже по ночам он не становился страстным, внимательным и нежным, продолжая холодно отдавать команды: "повернись", "расслабься", "спи".
Еще два года, пока я училась в институте, мужчина налаживал работу филиала в моем городе. За месяц до выпуска он показал мне заявку, которую сам заполнил и отправил в один из вузов своей страны и сообщил, что для того чтобы
Когда визу одобрили, я едва не визжала от радости, повиснув на шее строгого мужчины. Я мечтательно делилась с ним планами, вызвав легкую улыбку и одобрительный шлепок по пятой точке. На этом выражение эмоций Ноа заканчивалось.
Это было странно, но он не любил целовать меня, и наивысшим проявлением нежности от мужчины были такие вот шлепки. Меня это настораживало, но поделиться своими переживаниями было не с кем. Мама и ее муж и так недолюбливали Ноа, считая его высокомерным и холодным, но видя, как сияют мои глаза при мысли о переезде, отговаривать не стали. Только вручили карту с деньгами от продажи квартиры.
За это время ректор успел построить за городом небольшой домик, и когда стали известны мои планы переезда, старую квартиру продали. Затраты на ремонт после жильцов давно стали перекрывать прибыль от аренды, а если я вернусь домой, то ректор уверял, что готов уступить мне квартиру в новостройке. Я отогнала от себя даже мысли о том, что придется вернуться, и взяв карту, полетела обратно к своему Ноа.
Еще спустя несколько месяцев мы улетели в Канаду, где и поженились полгода спустя. Снова никакой романтики, мне показали заявку, и мы отправились в какой-то офис, где получили подтверждение законности брака и формы, которые мне предстояло заполнить и подать, для изменения моих документов. Так я и стала Миланой Мур.
Еще через два года мы с мужем переехали из его квартиры в центре на окраину города в небольшой домик, на который оформили совместную ипотеку.
________________________________________________________________
Казалось, всё в моей жизни сложилось правильно: муж, работа и почти собственный дом. За время учебы я даже обзавелась верной подругой — Катей Новак. Правда, она, в отличие от меня, была местной. Её дедушка с бабушкой сбежали в Канаду, но пытались сохранить остатки прошлой культуры и традиций, и не позволили детям, как и внучке, забыть свою историческую родину. Поэтому Кати, хоть и родилась тут, по духу была мне ближе многих подруг, которых я оставила дома.
Именно она заставила меня приоткрыть глаза на наши странные отношения с мужем. Он был практически моим первым мужчиной, не считая юношеских привязанностей, потому сравнивать было особо не с чем. Но, глядя на отношения Кати с очередным кавалером, я невольно задумалась о том, чего мне так не хватало в нашей с мужем связи. Никакой страсти, вот ни капельки. Всё было холодно и будто делалось по строгому плану и с точным расчетом.
Я не знаю, сделала ли я глупость тогда или наоборот поступила правильно, но в один из вечеров я надела приобретенный с помощью подруги откровенный комплект и решила соблазнить своего собственного мужа. Правда, потом долго рыдала в ванной, когда Ноа смерил меня безразличным взглядом и заявил, что я выгляжу вульгарно, а затем ушел на кухню.