Госпожа ворон
Шрифт:
— Я тут ни причем, — выпалила Джайя мгновенно.
— Серьезно? — он опять сделал шаг к супруге. — А разве не ты заявила, что не смогла подружиться с Бану Кошмарной?
Джайя самым нецарским образом насупилась, цокнув:
— Опять эта Бану.
— Для тебя — только Бану, — загрохотал Кхассав, схватив жену за руки. — Моя мать заимела по дурости во врагах Сабира Свирепого. Бойня закончилась и — вот удача, — он сдох. Отличный шанс начать с чистого листа. По крайней мере, тебе и мне, ведь моя мать принадлежит поколению Старого Волка и невечна. Но почему-то я возвращаюсь и нахожу, что в жены мне привезли девчонку, которая и без того ничего
— Откуда мне было… — зашлась от возмущения Джайя. Кхассав, высоколобый, с орлиным зрением и змеиной гибкостью, встряхнул жену и тут же перебил:
— Я здесь почти полгода. Полгода, Джайя. Что мешало прийти ко мне хотя бы с одним вопросом?
Джайя молчала, нервно сглатывая: что ему на эту сказать?
— Почему до тебя не доходит, что твое правление совпадет с моим, а не с царствованием раману Тахивран? — не унимался Кхассав. Он тряс жену так сильно и смотрел так непререкаемо требовательно, что теперь раманин всерьез тошнило от страха.
— Потому что, — с трудом насмелилась Джайя, — с окончанием Бойни Двенадцати Красок…
— С окончанием, — заголосил ахрамад еще громче и еще более угрожающе, — Бойни Двенадцати Красок, Бансабиру Яввуз надо было наречь не только Особенно Мудрой, но и Великодушной. Клянусь, если бы я добрался до дворца династии с возможностью взять ее штурмом, имея сорок выставленных тысяч вдоль главного тракта и союзников во всех четырех сторонах, я бы не оставил династию в покое и сам взобрался на трон. Но она оказалась куда умней, — почти с досадой выплюнул Кхассав. — Куда дальновидней и куда великодушней… Это же надо так, — в сердцах вскинул руки ахрамад, оттолкнув при это супругу.
— Великодушнее? — обозлилась Джайя, положив руку на живот. — Бансабира Хитрая вывезла из столицы и из дома твоей матери все золото, — с праведным гневом в глазах заявила Джайя.
— Все золото, — передразнил Кхассав немедленно. — Это что ли было твое золото, что ты так переживаешь? А мать хороша, как всегда. Всю войну пособничала собственному отцу, вместо того, чтобы приказать отрубить голову ему и Шауту, и, тем самым, пресечь Бойню на корню. Если бы раману не выслала меня… — со всей злостью, на какую был способен, Кхассав впечатал тяжелый кулак в одну из подпор высокого кроватного балдахина, отчего дерево жалобно скрипнуло. Джайя, перепугавшись, вжала голову.
— Золото, Джайя, бесполезно, если им некого купить. Твой отец ведь тоже не бедный человек? — не спрашивая, поинтересовался он. — Давай проверим, как ему поможет богатство, если я разрежу его надвое?
— Не смей угрожать моему отцу, — вскипела женщина.
— Отчего это? Что он такого мне дал, чтобы я отнесся к нему с уважением? Дочь, которая не способна видеть дальше собственного носа?
— Я сказала…
— ЗАКРОЙ РОТ, — Кхассав окончательно стал сам не свой. — Замолчи, — он в два громадных шага преодолел расстояние между ними, нависнув над женщиной тенью самого смертоносного из Богов. — Своим отказом сменить власть, — зашипел ахрамад, наклоняя лицо к женскому и удерживая Джайю за подбородок, чтобы не могла отвести взгляд, — и забрать лишь золото, Бансабира будто заявила на весь Яс, что она не предательница короны и узурпаторша, как всем внушала Тахивран, а лишь справедливо мстящая дочь своих предков и преданная союзница отцу и Маатхасу. Если мне не соврали, Бану была одержимой местью за мать, не так ли? Кто начал войну Джайя? Кто не прекратил ее, хотя был обязан перед Богами, волю
— Кхассав, успокойся, прошу, — пискнула Джайя, но тот только побагровел от наглости его успокаивать и, отпустив жену, размашисто зашагал по комнате:
— Девочка, выросшая без отца и матери, заматеревшая в боях Храма Даг, возвращается на родину спустя почти десять лет отсутствия и — по мановению пальца возвращает титул наследницы крупнейшего танаара. Девочка не оглядываясь выходит замуж за соседа и рожает сына в полях вражеских земель, отчего все союзники начинают испытывать желание пожать ей руку. Девочка доходит до столицы и — оп, — делает благородный жест, который внезапно показывает всем в Ясе, что раздор двух домов два дома и решают, и не было никакой надобности втягивать в это остальных.
Кхассав всплеснул руками, улыбаясь цинично и восторженно одновременно.
— Может, ход неосмотрительный, но он мгновенно прибавил к ее чести в глазах всех танов. Я читал все донесения разведки и все хроники, которые остались в столице и которые успели накропать наши летописцы. И да, Джайя, Бану — Хитрющая и Коварная, но она заставила всех поверить, будто никогда никому не врала относительно намерений. И ты глянь. Сегодня Бану Кошмарная самый честный тан, к слову которого стоит прислушиваться, поддержкой которого стоит заручиться.
— Это потому, что ее боятся, а вовсе не из-за честно…
— Ты думаешь это лучше? — с нескрываемым ехидством спросил Кхассав, вскинув к потолку голову. — Хорошо, — пресек он протесты, — давай посмотрим дальше. Хотя к последующему перемирию всех домов Бансабира Яввуз не имеет отношения, выглядит наоборот, и становится ясно, что северная танша превосходно чувствует время перемен. Потом она хоронит отца, встает во главе северной угрозы и, наконец, привозит тебя в Яс. Ты же говорила, она, кажется, знакома с кем-то из твоей страны, да?
— Д… да, — дрожа подтвердила Джайя, потому что Кхассав опять уставился на нее угрожающе-требовательно.
— И всего этого, — заорал ахрамад так неистово, что задрожали каменные плиты пола и стен, — тебе не хватило, чтоб понять, что Бансабиру надо иметь на своей стороне? Ее влияние в вопросе нашего брака тоже не убедило, что с ней придется считаться? Ладно моя мать — она, сколько помню, помешана на безоговорочной поддержке деда, но тебе-то что мешало посмотреть хоть немного вперед? — голос ахрамада сорвался, он едва не заплакал. — Неужели ты не понимаешь, Джайя, что в следующий раз Бансабира не остановится и, раз мы настроены враждебно, будет воевать с нами?
— А почему ты спрашиваешь у меня, если сам боишься ее? — вскрикнула в ответ Джайя дрожащим голосом. Все, все эти склоки очень вредны для ребенка. Она не должна волноваться. И почему до этого дурня не дойдет…
От слов супруги Кхассав почернел.
— Боюсь? БОЮСЬ? — Он не выдержал и тяжелой рукой съездил Джайе по щеке. Она натужно вскрикнула, но ахрамад проигнорировал. — За десять лет скитаний по западным землям я видел больше, чем тебе может присниться даже в самом смелом сновиденье, — прошипел мужчина. — Я знаю, как велик мог бы быть Яс, и как многого мог бы добиться, какие захватить земли, какими овладеть богатствами, как далеко завести торговые и культурные связи, с какими империями мог бы построить крепкие союзнические отношения.