Госпожа

Райз Тиффани

– Ты ездишь верхом?

– Постоянно.

– Я люблю лошадей. Мы иногда выезжаем на вызов, лечим их на дому. Но в Копенгагене не много лошадей.

– Приезжай в гости в Кентукки. Я покажу тебе столько лошадей, что тебе и не снилось.

Лайла вставила полоску в глюкометр и подождала сигнала.

– Все хорошо, - ответила она.
– Сто пять.

– Хорошо. Спасибо.

Она взяла чехол и аккуратно сложила в него инструменты.

– Значит, нет парня?
– спросил Уес, и она заметила,

что он смотрит на ее руки.
– Серьезно?

– Неа. Это его вина.

– Твоего дяди?

– Он продолжает говорить, что я отправлюсь в монастырь. И уже подобрал мне один.

– Как мило с его стороны. Ты хочешь стать монахиней?

– Нет.
– Она усмехнулась.
– Думаю, что и он не хочет, чтобы я становилась монахиней. Просто не хочет, чтобы я ходила на свидания. Он очень серьезно относится к сексу. Он считает его священным.

– А ты?

Лайла отползла назад, испытывая потребность в личном пространстве. Она была в постели с самым красивым парнем, которого когда-либо видела, и они говорила о сексе. Кто-то должен проверить уровень сахара в ее крови. И ее жизненные показатели. Кажется, ей угрожает сердечный приступ.

– Да, но не так как он. Мы с тетей Элли говорили об этом. Она тоже верит в сакральность секса, но иначе. Он говорит, что людей, с которыми он был, он любил. Тетя Элли считает секс...
– она расстегнула медицинский чехол Уеса и проверила инструменты, затем протянула ему ампулу инсулина.

– Инсулином?
– спросил Уес.

– Медициной. Она думает, что он помогает людям.

– Но и может сделать больно.

Лайла кивнула и застегнула сумку Уеса, затем положила ее на тумбочку.

– Она знает. Она сказала, что надеется, что мой первый раз будет таким же особенным, как и ее. И что я займусь сексом, когда захочу и по правильным причинам.

– И что это за причины?

– Когда я захочу.

Уес рассмеялся и перекатился на спину.

– Конечно. В этом вся Нора.

Лайла вытянула ноги и оперлась на локоть.

– Тебе не нравятся ее причины?

– Думаю, «хочу» не самая лучшая причина делать что-то. Похоже на рецепт к созданию хаоса.

– Иногда слово «хаос» лучше всего описывает ее жизнь.

– Не буду с этим спорить, - ответил Уес, и она заметила нотки горечи в его взгляде. Горечи и страха. Он мог улыбаться и разговаривать с ней, но она видела, что под всем этим прячется страх. Что еще он скрывал? Она бы все отдала, чтобы узнать. Даже свое тело. Особенно свое тело.

– Не уверена, согласна ли я со своим дядей, что должна ждать настоящей любви, чтобы заняться сексом. Даже не уверена, существует ли настоящая любовь, хотя он в нее верит. Но и не думаю, что стоит заниматься сексом лишь потому, что тебе хочется. Думаю, он, по крайней мере, должен что-то значить.

– Что ты подразумеваешь

под «что-то значить»?
– Уес перекатился на бок и посмотрел на ее.

– Это сложно объяснить. Когда умерла бабушка, дядя и тетя приехали на похороны, и я слышала их в гостевой спальне.

– Что ты слышала?

– Разговоры. Только разговоры, - солгала она.

– Конечно. Ага. Я безоговорочно верю тебе. Продолжай.

– Сначала, я должна спросить, куда ты обычно вводишь инсулин?

– В живот. А что?

– Теперь знаю, куда тебя лучше бить, когда ты меня дразнишь.

– Живот. Определенно лучшее место для причинения боли мне.

– Спасибо.
– Она выбросила руку, притворяясь, что бьет его. Он дернулся и скрутился в позу эмбриона.

– Притворщик, - сказала она.

– Ты сильнее, чем кажешься.

– Ты, должно быть, дерешься с шотландским дирхаундом.

– Эти собаки как лошади.

– Но их не так просто оседлать.

Уес начал что-то говорить, но закрыл рот, когда услышал голос Сорена в коридоре.

– Nesichah?

Лайла подскочила и подбежала к двери.

– Я здесь, - сказал она, выходя в коридор.
– Уес проверял рану на моем лице.

Дядя обхватил ее подбородок и повернул его к свету от лампы в коридоре.

– Она хорошо заживает. Тебе стоит поспать. Как и Уесли.

– Посплю. Обещаю.

Он поцеловал ее в лоб и пошел дальше по коридору.

Лайла вернулась в комнату Уеса.

– Как он тебя назвал?
– спросил Уес.
– Nesichah?

– Это иврит. Значит «принцесса». Он всегда так меня называет.

– Принцесса? Мило.
– Он усмехнулся над шуткой, которую, как показалось, понял только он.

– Когда Гитта хорошо себя ведет, он называет ее Malcah. Значит «королева». А когда ведет себя как дикарка - Behemah.

– Behemah?

– На иврите «зверь».

Уес рассмеялся, и Лайла легла на постель. Казалось, он не торопился избавляться от нее, и со своей стороны она вроде как хотела провести вечность с ним в кровати. Плохая идея. Через несколько недель у нее начнут атрофироваться мышцы. Вероятно, им придется тренироваться в постели, если они решат остаться здесь. У нее было несколько мыслей насчет упражнений, которые им могли подойти.

– Гитта немного гиперактивна. Мы надеемся, она это перерастет.

– Я бы хотел, чтобы у меня были близкие родственники. Братья и сестры.

– Ты единственный ребенок в семье?

– Ага. Много двоюродных. Куча двоюродных и ни одного родного. Мама была на шестом месяце, когда случился выкидыш, а мне было четыре. Она долго восстанавливалась. И думаю, что так не восстановилась. Больше она не хотела пытаться.

– Я люблю Гитту, когда не хочу убить ее. Ты можешь жениться и завести детей.