Гость из деревни
Шрифт:
Так я размышляла возвращаясь после лекций домой и наблюдая, как молодая пара нежно смотрит друг на друга в маршрутке. Мне стало завидно, и я отвернулась к окну. Для этих двоих больше в мире ни кого нет.
Выйдя на своей остановке и купив по просьбе мамы, домой хлеб, я столкнулась нос к носу с Васькой. Брат так спешил, что наступив на меня, только тогда и заметил, что это я.
Крикнув:
– привет! Он ринулся дальше.
Придя домой, я спросила маму, что случилось с нашим Васей, мама развела руками:
– сама не знаю.
– Может на конец, за ум взялся и работу нашел, - сказала я с сомнением.
– Хотелось бы.
– Вздохнула мать.
Вечером Вася пришел не один, а с девушкой. Мама только всплеснула руками и пригласила гостью в дом. Девушка ходила по
– что он себе думает? Как он собирается за ней ухаживать? Я на кино денег давать ему не буду, пусть идет и зарабатывает сам. Я молча убирала со стола и слушала мамины возгласы полностью с ней соглашаясь.
– Мам, чего ты переживаешь? Она с ним повстречается немного, поймет какой он и бросит Ваську. Так что успокойся и выбрось из головы это все.
Мама продолжала возмущаться. Пока не открылась входная дверь, и пред нами восстал Вася, довольный и улыбающийся. Мама накинулась на него с претензиями, что мог хотя бы предупредить, что придет не один, на что Вася равнодушно заметил:
– и так хорошо все вышло. И пошел в свою комнату спать. Мы тоже разошлись по своим комнатам. Я легла в постель и стала слушать. Глаза сами собой закрылись, и я провалилась в сон.
Проснулась я от того что кто то опять шумел в дальнем углу. Открыв глаза, я прислушалась. Когда глаза привыкли к темноте, я увидела в углу комнаты, чей - то силуэт. Я тихо позвала:
– мама!!
– Какая мама, отозвался кто - то старческим голосом. – Из угла.
Я почувствовала, как волосы зашевелились у меня на голове. Я уже обдумывала, как легче добраться до дверей, как на мою кровать присел старичок.
Он провел рукой по воздуху, и я почувствовала, как страх покинул меня. На смену страху пришло здоровое любопытство.
– Так лучше? – спросил старичок.
– Кажется да, а ты кто? И как сюда залез?
– Во - первых не залез, а приехал. И приехал я с вашим багажом. А во - вторых, я домовой.
Я, молча, уставилась на него. Дед как дед: бороденка рыжая, волосенки на голове реденькие и глаза добрые. Ну, какой же он домовой?
– А молоко любишь? Я где то слышала, что домовым на блюдце молоко на ночь ставят и кусочек хлеба. На этом все мои познания о домовых заканчиваются.
– Диатез у меня на молочные, - вздохнувши, сказал старичок.
– Я чай больше люблю, с печеньем, мечтательно добавил он.
– Можно и чай с печеньем, подожди, - сказала я и побежала на кухню.
Странно, но меня это происшествие даже не удивляло, как бут то бы я каждый день говорила с домовыми. Любопытство было, а удивление или страх – нет.
Позже, когда дед Семен пил сладкий чай вприкуску с печеньем, и довольно урчал, я его спросила:
– а как это ты делаешь, что я тебе не испугалась?
– А я и не только это умею. – Хвастливо заулыбался дед Семен. – Я и вещи прятать могу. Вот ты помнишь, тетрадку по химии найти не могла? Моя работа. – Еще шире заулыбался он.
– А зачем ты это делаешь? Людям жить мешаешь? У нас и без тебя проблем хватает, а тут еще и ты. – Обиделась я.
– Да от скуки мы это делаем. Работа вообще - то у нас, у домовых такая. – Поправился он.
– А что я могу полезного сделать? Молоку могу помочь скиснуть быстрее или боль могу снять, могу определить хороший человек или злой и в дом не пустить.
– Видишь, сколько ты полезного можешь. – Похвалила я и задумалась. Чем он может помочь мне или маме? Решила что, утром придумаю, а сейчас
Наутро, проснувшись и вскочив с кровати, я чуть не упала, споткнувшись о мохнатый комок у кровати. Собравшись крикнуть, я вовремя вспомнила, что это, скорее всего, спит мой ночной гость. Нагнувшись и погладив мягкий клубок, я с интересом рассматривала его. Вдруг клубок всколыхнулся и преобразился во вчерашнего старичка. Приветливо поздоровавшись, он поинтересовался, чем кормить буду. Я в свою очередь поинтересовалась, какой облик настоящий. Дед Семен ответил что, старичком прикидывается, что бы мне значит, привычнее было. На том и порешили. Я покормила его в своей комнате опять чаем с печеньем и побежала в институт.
В институте думать ни о чем не могла, как только о ночном визитере. Много вопросов у меня к нему было, дождаться вечера не было сил.
Наконец наступил долгожданный вечер. Закрыв за собой по плотнее дверь, я тихонько позвала:
– дед Семен.
– Здеся я, куда же мне деться? Рассказывай, как день прошел? – спросив меня, дедушка сел на кровать и подпер кулачком подбородок, приготовился слушать.
Я ему сама и не заметила как рассказала о том что волнует, что не получается, о чем мечтаю и какие планы строю на будущее. После моего монолога, я опять диву далась: как это он смог меня разговорить? Ну, дед дает! Подумала я уважительно.
Но теперь была моя очередь его спрашивать. Откуда он как попал к нам и так далее.
Дед Семен не ломался, а просто сказал, что это печальная история. Вот его рассказ:
Родился он в горах, где то в Ирландии, в маленькой деревушке затерянной в ущельях и на берегу быстрой горной реки, лет 500 тому назад. Вообще домовые живут как минимум 800 лет. Отец его потомственный домовой, как и его дед и прадед. И его стезя была еще с колыбели предначертана. Но подрастая и ходя в школу для «нечисти», юный Самуил (так его звали по настоящему), понял, что предназначение в этой жизни у него совсем другое. Он с удовольствием рисовал и много фантазировал на разные темы. Учителя и родители запрещали думать о чем - то другом, как только о семейных традициях. Самуил же в душе мечтал о большем, чем стеречь, чей - то дом и прятать чужие вещи. В школе он учился плохо, учителя постоянно жаловались отцу на нерадивость сына. Самуил мало обращал внимание на упреки матери, неграмотной домохозяйки. Другие дети его сторонились и дразнили. Жизнь стала не выносимой после того, как отец определил дом, где Самуил должен прожить всю свою жизнь. Дом был местного богача и негодяя. Мальчик, молча, повиновался приказу отца и переехал в новый дом. Сначала он изо всех сил старался делать все - так как учил отец и учителя. То ребетенка хозяина развлечет, что бы, стало быть, не хныкал, то скотину в амбаре успокоит, что - бы не боялась шума ветра, то с чердака летучих мышей прогонит, что бы целостность крыши не нарушали. На первых порах даже стал увлекаться этим занятием. Но природа взяла свое и мальчик затосковал. Как то в семью, где проживал Самуил приехали гости из столицы. Привезли подарки и рассказы о другой не понятной мальчику жизни. Но смутно юноша понял, что эта новая жизнь, там далеко ему намного ближе и желаннее чем, этот опостылевший дом с его жильцами. Среди подарков была и упаковка красок с кистями. Естественно домовой посчитал, что это принадлежит именно ему. Рисование приносило ему море чувств и радости. Рисуя все подряд, парень не заметил, как краски закончились. Погоревав, он принял решение, что сходит в город на ярмарку и возьмет там новые краски. В ближайшую субботу, хозяин ехал на ярмарку, к нему в сено и забрался наш герой. Когда надо он мог принимать обличье любого животного или совсем становиться невидимым. Правда, все это он мог делать ненадолго, но все же мог. И так прибыв на ярмарку и незаметно прокравшись в лавку, Самуил увидел на полках и краски и кисти и много другого товара. Там на столике лежали журналы с разными видами моря. Домовенок глаз оторвать не мог от этой красоты. И тут у него появилась мысль, что он это все хочет увидеть своими глазами. Самуил решил сбежать. У него проснулась жажда путешествий. Я прервала его рассказ и спросила: